– И не знаем, для кого он!
– А что, подарок был один? – удивилась я, думая, как же так вышло, что сюда не весь курятник прибежал.
– Нет… – всхлипнула желтенькая. – Подарки были всем.
– Но… – осторожно начала я. – Тогда где еще один подарок?
– Да тут он! – отмахнулась синяя. – Еще не распаковывали. В кармане болтается. Ты нам с этим скажи, что делать? Эта канарейка, как увидела у меня перстень, сразу начала щебетать, что он ее! А наимудрейший очень не любит, когда мы ругаемся.
– Потому что ты решила присвоить себе мой подарок! Ты в холодной цветовой гамме! Тебе он дарит платину или белое золото! А это мое!
– Тише-тише! – Я замахала руками. – Если этот подарок такой неоднозначный и вы не хотите привлекать к решению этой проблемы мужа, быть может, другой подарок прояснит ситуацию? Может быть, по нему будет понятно, кому он предназначается?
– А ведь точно!
Девушки заметно оживились и начали распаковывать небольшую коробочку. Внутри оказался золотой браслет с прозрачными медовыми топазами, и желтенькая радостно завизжала, мигом забыв про перстень, который остался в руках у явно расстроенной синей.
– Он любит тебя больше! – завопила она и кинулась на желтую с кулаками. Видимо, браслет в курятнике котировался выше кольца.
– Да, любит! – довольно отозвалась та. Мне кажется, если бы на ней не было маски, я бы имела счастье лицезреть высунутый язык.
– Гадина!
– Тварь!
Я почувствовала себя лишней на этом празднике жизни и уже хотела бочком пробрать в кабинку, но драка приняла неожиданный оборот. Желтенькая поддала подруге по гарему под локоть, синенькая не удержала в руках свой подарок, и массивный перстень с печальным звоном упал в раковину. Там подскочил и под жалобное завывание улетел в канализационную трубу.
Что тут началось!
Желтенькая торжествовала и так заразительно смеялась, что мне стало не по себе. Синяя начала рыдать, а я поняла, что туалет мне светит не скоро. Если я сейчас удалюсь, то думаю, это расценят как государственную измену. Придется потерпеть.
– Вот и сиди теперь тут, выманивай! – хмыкнула девушка в желтом платье и торжествующе направилась к выходу, а синяя пташка печально заглянула в недра раковины. Недра ответили темнотой и утробным бульканьем где-то глубоко внутри.
– Мы что-нибудь придумаем! – не знаю зачем, пообещала я.
На меня из прорезей маски посмотрели с такой надеждой, что о своих словах я пожалела почти сразу же. Но отступать было некуда. Пришлось как-то решать.
– Сиди тут.
– Зачем? – удивилась синенькая.
– Сторожи, – я не нашла, что сказать умнее, и выскочила в коридор. До его конца добежала босиком, а потом передо мной встала проблема. Ноги немного отекли и в туфли помещаться категорически не хотели. Я пихала их и так и этак и в итоге поняла – каждый шаг дается мне с таким трудом, что из глаз, того и гляди, брызнут слезы.
А вечер