Феноменология зла и метафизика свободы. Григорий Львович Тульчинский

именно на этой основе разрабатывают формулы мотивации, трактуемой как алгебраическая сумма составляющих мотивацию стремления к успеху и избегания неудачи. Предлагаются даже модели «чистой надежды» – как разности между ожиданием успеха и боязнью неудачи, разрабатываются графические модели мотивации и поведения[65]. Строятся и любопытные типологии личности в зависимости от различной степени мотивации гордостью или стыдом. Даются культурологические обобщения данной схемы: западной культуры как ориентирующей личность преимущественно на успех и восточной (прежде всего – индийской, китайской и японской) как ориентирующей преимущество на избегание неудач. В итоге получается гордый западный человек и стыдливый восточный.

      Собственно эта же схема лежит в основе классической модели стимулирования, используемой в теории и практике менеджмента; где используются два вида стимулирующего воздействия – поощряющее и наказующее. Оба они реализуются на основе оценок руководством и коллегами деятельности работника, признание ее либо успешной, либо неудачной. Фактически та же схема лежит в основе психологии и философии бихевиоризма, видящей основы влияния на сознание и поведение человека в подкрепляющем (ободряющем успехи) или наказующем неудачи воздействии.

      Традиционная схема мотивации проста, ясна, несомненно обладает мощным эвристическим и объясняющим потенциалом как в теоретическом, так и в прикладном практическом плане. Разумеется, она существенно огрубляет реальное положение дел – в этом еще будет возможность убедиться – но даже будучи принятой в качестве «первого приближения», она дает ряд интересных наблюдений в плане проблемы самозванства.

Бесстыдная гордыня и горделивый стыд самозванца

      Традиционная модель предполагает, и экспериментальные данные это подтверждают, что личность, ориентирующаяся на успех (а таковых этносов западной культуры около 70 %) стремятся выбирать себе проблемы посильнее. Тогда их решение человек может приписать себе в максимальной степени – как успех собственных усилий, способностей и компетенции. Неудача же будет объясняться такой личностью как следствие повышенной трудности проблемы, неблагоприятными внешними обстоятельствами, противодействием, а то и кознями других. Для такого человека его успехи всегда справедливы – по отношению к нему – ведь они являются целиком его заслугой!

      Формируется как бы «вера в справедливость бытия» – весьма специфическая энергия заблуждения. Она как бы отгораживает человека от других, от сопереживания и сострадания. Ведь если другой человек попал в беду – он сам заслужил свои несчастья – мир справедлив! Со мною ведь этого не случилось – я ведь этого не заслужил! Механизм этой веры, этой гордости собственному благополучию особенно проявился в годы сталинских массовых репрессий. Мало кто из впервые попавших в застенки сталинщины сомневался в случайности своего попадания туда и в справедливости несчастья, постигшего