– Ты в порядке? – он осторожно, за запястья, разворачивает мои кровоточащие кисти. – Не так серьёзно, обработаем, когда уберёмся отсюда.
– Ладно, – ноги ещё слушаются плохо, поэтому Нио поднимает меня. Стараюсь не касаться его ладонями, чтобы не испачкать. – А ты не ранен? Почему кровь не останавливается? Рестриктеры так сильно ударили?
– Нет, – мужчина вытирает рукой кровоточащий нос и закидывает голову назад. – Это последствия силовой волны, пущенной Сиреной.
– Силовой волны? Как это? – поднимаю голову, но дирижабль тих и безжизнен.
Оборачиваюсь на разрушенный переход: завитки металла панелей – всё, что осталось от стеклянной крыши, которая лежит сейчас осколками под ногами, стены зияют дырами, на ступенях трещины и сколы – вот что натворила разрушительная волна. Но почему машина направила её в эпицентр драки? Для чего? Помочь нам или погубить?
– Это сделал я, – Нио говорит тихо, ловит мой непонимающий взгляд.
– А так можно? Я не знала, – изумлённо выдыхаю.
– Я расскажу, но… позже, ладно? – он будто сам сбит с толку. – Сейчас надо уйти в спокойное место, пока рестриктеры не очнулись, – его рука взлетает к виску. Пальцы мелко дрожат. Мне вдруг кажется, что он сейчас упадет, как тогда, после больницы, и я пугаюсь.
– Ладно, идём, – киваю.
Голова ещё кружится, и Миллрэт поддерживает меня до конца лестницы, хотя сам морщится от боли, стоит разогнуть спину. Кровь у него из носа, наконец, останавливается.
Выходим из переулка на улицу. Она живая: шумная, дышащая. Слишком много жизни на нас двоих. Разноцветные огни бликуют перед глазами, сливаясь в линии и тут же разделяясь обратно в точки: фиолетовые, зелёные и синие вывески, красные сигнальные огни автомобилей, желтый свет фонарей и молочно-белый рассеянный сверху, от Сирены. Стук сердца высвобождается через уши, растворяясь в шуме машин и людском гомоне.
Мой шок огромен, чтобы отвлекаться на обстановку. Выдергиваю отдельные элементы: светящиеся колеса велосипеда, металлическая труба протеза ноги прохожего, мигающие вывески реклам прямо перед глазами. Голова снова кружится.
Ветер сильный. Воздух горячими массами прокатывается по коже, раздувает юбку, бросает волосы на лицо, липнет к рукам. Мы просто идём вперёд, чтобы успокоиться. Час назад я перестала соображать, что происходит. Хотя нет, уже больше суток.
Нио отзывает меня в безлюдные дворы. Освещённая улица остаётся позади, шум затихает. Снова фрагменты расколотой реальности: стеклянная дверь, жалюзи с оранжевой подсветкой, лестница, уводящая к подъезду.
– Элия, ты как? – здесь тёмно, и я рада, что мы не видим лиц друг друга.
Но мрак густеет и в голове.
– Нормально, – отвечаю отрывисто и не узнаю свой голос – он глухой и чужой.
Откровенно говоря, в этот момент не ощущаю себя собой. Это кто-то другой, кто выглядит так же, но поступает