Откинув стеганое пуховое одеяло, я залезла под него, завернувшись в халат. Все тело у меня болело от усталости, но я не боялась заснуть так крепко, что не смогу услышать Роберту. Страх иного толка удержит меня на грани сознания…
Я оказалась права. Я дремала и просыпалась, снова дремала – спала урывками длиной в минуту на протяжении часа. Дважды Роберта шевелилась и стонала, и я мгновенно приподнималась на локте, но каждый раз она снова засыпала. Один раз, примерно сразу после полуночи, она почти проснулась, тогда я встала и подогрела бульон, и мы с Нейлом заставили ее глотать его с чайной ложки, пока она незаметным капризным движением не отвернула голову и снова не провалилась в сон. В другой раз я помню, как кипятила воду для бутылок; еще я смутно помню тихую смену часовых: Гектор Мунро сменил Нейла в два часа; вспоминаю, как за дверью во время моего прерывистого сна звучал голос инспектора, интересующегося, как у нас идут дела. Несколько раз поздно ночью Геки подавал мне чашку крепкого чая, и я пила его, свернувшись под теплым пуховым одеялом, потом я вставала и наливала в бутылки горячую воду.
Я знаю, что выполняла свою работу расторопно, но, должно быть, двигалась как в бреду, находясь между бодрствованием и сном, и теперь, вспоминая об этом, я не в состоянии определить, где кончалась реальность, а где начинался кошмар. На самом деле я вспоминаю ту ночь как бесконечный кошмар, в котором, даже несмотря на то что я выполняла довольно заурядную работу, меня пугали призраки, обитавшие в углах освещенной огнем комнаты. Тиканье часов, будничное мурлыканье поющего чайника – все эти обыденные звуки в те медленно ползущие часы мешались в моем сне и искажались, становясь сутью кошмара; они казались жуткими и страшными – будто тени над головой что-то невнятно бормочут в отблесках пламени.
Тени и огонь… тени на фоне яркого зарева… они сливались, и передо мной на фоне пламени возникал убийца, жестикулирующий и исполняющий сумасшедший танец вокруг костра, который все рос и ширился и превращался в огромные клубы дыма. Огненно-красный, подобный Паракутину[9] костер – воистину дьявольская гора…
А потом надо мной грозно навис сам Блейвен, весь объятый пламенем. И одинокий безликий альпинист перешагивал через это чертово ущелье, таща за собой обрывок перерезанной веревки. Где-то блеснул нож, и я услышала тихое бормотание двух голосов, слившихся контрапунктом. Они пробивались сквозь шум водопада: «Ты была моей женой… Вы вычислили его?.. Перед тобой стоит отвратительная проблема… Вы вычислили его?.. Вычислили?..»
Наконец мой собственный крик «Нет!» разбудил меня, и при этом я так сильно вздрогнула, что испугалась, не кричала ли я наяву. Я прислушалась к собственному голосу среди теней. Может, это Геки говорит? Или Роберта? Опершись на локоть, я посмотрела на нее. Она ворочалась, тихонько поскуливая от боли, но не от этого сердце екнуло у меня в груди и все тело напряглось. Геки не было в кресле.
Хотя моя реакция на его отсутствие свидетельствовала о том, в каком плачевном состоянии находятся