– Это твоя дочь распоясалась!
– Замолчи! – Мирчи опять ударил кулаком по столу, затем сурово спросил: – Откуда ты это знаешь?
– Из табора Шандора Люба звонила, ее сына схватили, говорит, убивать будут… плачет она… горе-то какое…
– Хватит! По делу говори.
Роза театрально протерла платком сухие глаза и продолжила:
– Сын Любы с Шандором в клубе был, они и видели там Дару. Говорит, и плясала она для него, и пела, а наряжена-то как была, как кукла…
– Как же сын Любы это говорит, если его схватили? – Мирчи знал, что его жена очень болтлива, и поэтому понять суть в ее рассказах всегда было очень сложно.
– Сына Любы схватили, это его друг говорит. Он в табор вернулся и всё всем рассказал – и про то, что сына Любы схватили и еще троих, и убивать их будут, и про Дару, как она на Полонском висла, ни на шаг от него не отходила…
– Хватит! Пошла отсюда.
Мирчи дождался, когда за Розой закроется дверь, и откинулся на спинку кресла. Затем, подумав, набрал номер Шандора. Ему было неприятно ему звонить, да и не барона это дело – звонить таким. Но речь шла о цыганах и его дочери.
– Здравствуй, Шандор. Что произошло, почему Люба из твоего табора говорит, что ее сына схватили и еще троих с ним? И где ты сам, пока твои люди захвачены?
Шандор снял со своего члена активно на нем прыгающую девушку и сел на кровати.
– Рад тебя слышать, барон. Это честь для меня – твой звонок и то, что ты интересуешься моими делами. Только вот что я тебе скажу: мои дела – это мои дела. И отчитываться я перед тобой не собираюсь.
– Речь идет о цыганах!
– Не лезь в мои дела. Это мои люди, и я сам с этим разберусь. Ты лучше со своей дочкой разберись, а то она совсем стыд потеряла – в ночные клубы ходит, пляшет, поет, Полонского потешает. Кстати, мое предложение еще в силе. Как наскучит она ему – я пока еще готов ее забрать себе.
Мирчи ненавидел Шандора за ту правду, которую он ему сказал, только вот от правды не уйдешь. Он нажал на кнопку отбоя связи и понял, что последняя его надежда рухнула. Он потерял свою дочь навсегда.
Роза, все это время подслушивающая под дверью, с ухмылкой потерла руки, понимая, что с Дарой покончено. Больше эта ненавистная девчонка не будет путаться у нее под ногами. Теперь у Мирчи есть их дочери и сын, им перейдут все деньги барона.
***
Ощущение безысходности было настолько сильным, что Даре казалось, она вдыхает её с воздухом. Безысходность. Ее жизнь стала такой, и все ее слабые попытки изменить это потерпели неудачу. Она смотрела на Гера, видела его холодный взгляд, надменную улыбку. А ведь она так хотела попытаться изменить происходящее, став немного другой. Она надеялась, что если поменяется сама, то и Гер поменяется. Ведь не может же человек быть настолько жестоким? Или может… Там, на экране монитора, избивали цыган, тех, кто был с ней одной крови, и теперь их жизни зависели от нее.
– Пожалуйста, прекрати это, я сделаю то, что ты хочешь, – Дара так нервно теребила браслетик из бусинок на руке, что он порвался,