Странно, неужели он продавил наконец это торможение? Когда он спотыкался в своих эпизодах самоанализа раньше, всегда останавливался. Хоть и чувствовал: не конец. Есть что-то ещё. Но достигнутые результаты удовлетворяли и не было стимулов для дальнейших разборок. А теперь явно ощущалось пространство. Легче шагнуть, легче вдохнуть. Да, видно, продавил.
Месса закончилась и Марина пересела поближе, поёживаясь.
– Я хотела спросить, – осторожно произнесла она. – Что это вас занесло сегодня сюда такую рань?
Джеф почему-то услышал совсем другое: "Когда это Николь видела вас в таком виде как изображает на своих рисунках?".
Он повернул голову, чтобы взглянуть на неё. Её мысли не угадывались. Ответил кратко:
– Не спалось.
Не объяснять же ей причины, в самом деле! Конечно не спалось, если он не торопясь успел проверить почту, поболтать с Логаном и доехать до прихода к половине восьмого. Сегодня он даже собственные рекорды по раннему подъёму побил: подскочил без четверти четыре. Конечно не спалось. Заснёшь тут, как же! Стоило только Харту упомянуть Эмму.
Самоанализ кого хочешь в бессонницу вгонит. Джеф чуть качнул головой, вспоминая, как на прошлой неделе он крутился от боли после пьянки Николь и их исследований. Интересно, это только он такой чувствительный или у всех так? И через сон боль ничуть не мягче. Но даже тогда бессонница не была такой мощной как сегодня.
– Почему?
– Так, мысли. – Ответил он задумчиво. – Недавно у нас был очень тяжёлый разговор с Николь.
В голове звучало: "если стареть мне предназначено, буду ли я здесь, чтобы любить тебя?" Ники! Он повернулся к Марине, рассматривая её. Сместил для удобства на колено расставленные пальцы левой руки, опустив правую руку.
Марина помолчала, глядя на алтарь. Потом спросила:
– О чём же? – он смотрел, что она теребит носовой платочек, скручивая уголок.
– О душевных травмах, – ответил честно. Окинул её взглядом, раздумывая, стоит ли распрашивать о смерти её сестры. Сначала, ещё во время их первого разговора, ему показалось: для неё это