Персидские военачальники, стоя на правом, высоком берегу Борисфена, до боли в глазах всматривались в равнину, лежащую на противоположном берегу, пытаясь разглядеть там скифскую конницу. Но, кроме бескрайней степи, переходящей в бездонное небо, ничего так и не увидели.
И не могли увидеть. Скифы Иданфирса, измотав войско персов пожарами и мелкими стычками, ушли на север, в земли андрофагов и нервов, увлекая за собой основные силы противника. Благодаря этому маневру племена скифов-земледельцев, не пожелавшие участвовать в войне с Дарием, оказались в самой гуще событий и были вынуждены взять в руки оружие. При этом одни из них проклинали ненавистного Дария, другие – хитрого Иданфирса.
А на левом берегу Борисфена готовились к встрече с персами савроматы Скопасиса. Их женщины, дети и старики ушли на восток в сторону Танаиса[9], где находились родовые кочевья. Вместе с собой они угнали самое дорогое, что только есть у кочевника – табуны лошадей и отары овец. Остались те, кто мог натянуть тетиву лука. Царь савроматов хорошо понял задачу, поставленную ему Иданфирсом на военном совете – сделать так, чтобы сандалии персов не коснулись могил предков, а глаза не осквернили бы их даже мимолетным взглядом.
Переправившись через Борисфен, персидское войско, отдохнув и пополнив запасы воды, вновь двинулось вперед. Запах большой реки и кружившиеся над ее водной гладью чайки остались позади. Заканчивалась четвертая неделя похода, а ожидаемой решающей битвы со скифами так и не случилось. В рядах персов появился страх. Страх перед врагом, которого никто не видел, но присутствие которого ощущал каждый.
Поддавшись на уговоры своих сановников, Дарий отправил к Иданфирсу своих послов с письмом, в котором спрашивал скифского царя: «Зачем вы убегаете от нас, скифы? Если вы считаете себя сильнее – вступайте с нами в бой. А если вы слабее – пришлите вашему владыке „землю и воду“ и покоритесь». Сегодня посольство вернулось назад. Сановники стояли у шатра царя всех царей и подталкивали друг друга вперед, чтобы огласить ответ скифского царя владыке всех персов.
Восседающий на троне Дарий находился в тени опахал из страусиных перьев, которые время от времени покачивали два черных как смоль эфиопа. У его ног распластался прирученный гепард, жадно раскрывающий свою пасть и страдающий от жары так же, как и все, кто принимал участие в церемонии встречи послов. Наконец от группы сановников отделилась фигура, которая на негнущихся ногах сделала несколько шагов вперед. Втянув голову в плечи, и с трудом сдерживая