– Сам знаешь, школа в Кроме уже мала стала и всех желающих не вмещает. Будем ставить ещё одну – пока у меня, в крепости. Набирай знающих людей для обучения детишек. И храм, хотя бы небольшой, поставить в городище надо – негоже людям в отрыве от богов быть. Думай, кого в жрецы назначить. Больше тебе мешать не буду, пойду – дел сегодня много. Прощай.
Вечером на совещании долго подбирали место для постройки нового храма. В конце концов определились, и обрадованный народ уже совсем было собрался расходиться по своим домам, как я озадачил их ещё двумя вводными. Постройка школы и реорганизация дружины. И если первая вводная была для всех очевидна, то со второй – никто ничего не понимал. Имеющейся дружины хватало, всех она устраивала, была очень сильна для своего времени, и собравшиеся не видели никакого смысла в её преобразовании. Ну а я видел, и поскольку в этой крепости я хозяин и это все мои люди, то пусть будет по-моему. А потом посмотрим, что скажут…
Оставшееся время до первого снега и последующими за ним морозами пролетело на одном дыхании. И так хорошо бурлившая стройка с моим приездом получила дополнительное ускорение в виде хорошего пинка в корму прогресса. Работы значительно ускорились. Боевая учёба медленно и тяжело набирала обороты, скрипя замшелым от ветхой древности организмом, – перестройка моей армии шла тяжко. Нет, с самой-то подготовкой не было как раз никаких сложностей. Каждый дружинник смолоду мог и стрелять, и рубиться, и скрадывать врага, и ещё многое другое. Одновременно он же являлся и хорошим мореходом, иначе было никак – и вёслами нужно помахать, и мечом уметь покрутить. Святое дело.
А вот перестроить систему управления этой дружиной для большей эффективности действий – это было гораздо сложнее. Все привыкли, что каждый дружинник должен уметь делать всё. И мало кто понимал, что не каждый дружинник может делать это всё на отлично. Нет, знать-то, конечно, знали, что кто-то лучше машет мечом, а кто-то каждую стрелу кладёт в центр мишени. Знали, что есть и менее ловкие и умелые. Но вот так развести всех умелых и не очень по группам – это было внове.
Поэтому задуманная мной реформа скрипела, кряхтела, но потихоньку двигалась вперёд. К зиме наконец закончили с переформированием. У меня появились две сотни прекрасных стрелков и ещё четыре – отличных рубак. К ним сотня так называемых егерей – охотников, для которых лес был родным домом. По лесу все умели ходить, но эти в нём родились и выросли – он был у них в крови. И это не шутки. Оставшиеся две сотни дружинников стали кавалеристами.
На каждую ладью были отобраны лучшие стрелки – немного пока, по десятку, но это действительно были лучшие, и ещё по десятку мечников, которые стали называться абордажной командой. Так у нас появилась морская пехота. А все кормчие со своими командами стали называться экипажем и, в частности, моряками. Кроме того, были выделены команды скорпионов по три человека на каждый. Они и составили основу будущей