Акула в черном небе. Дмитрий Геннадиевич Федюшин

по стандартному графику: восемь часов, плюс час обеда, пять дней в неделю. Коллектив у нас маленький – всего-то три человека, и дружный, но со своими нюансами, конечно. А суматоха здесь редкий гость. Поэтому все наши саркастичные, а порой и похабные шутки по поводу начальства и их отношения к нам – не более, чем механическое взаимодействие социальных слоев. Они на слой выше и командуют, мы скрипим зубами и отпускаем между собой грязные шуточки, чтобы хоть как-то свести счеты с глупыми чурбанами, по счастливой случайности оказавшимися над нами. И тут уж не важно – хорош начальник или плох, ему не избежать шушуканья в низах. Но почти всегда все это не всерьез.

      А условия работы у нас были приемлемые. К тому же она не требовала интеллектуальных усилий, не поглощала мысли, поэтому хватало времени думать о чем-то своем, планировать, мечтать. Также мы общались, слушали музыку по радио из магнитофона с антенной, стоящего на полке и во всем этом был какой-то свой уют, своя романтика. Несмотря на то, что здесь нечего и думать о карьерном росте и денег порой не хватало, я достаточно часто находил в этой работе комфорт. Возможно, мои суждения тождественны с образом человека, не желающего думать и самореализоваться, не любящего трудности. Что же, может и так, но моя жизненная позиция такова – главное получать удовольствие. И если я нахожу хоть какое-то удовольствие в такой работе, способен видеть его в мелочах – значит я уже не несчастен. И не стоит от этого отказываться ради общепринятых целей.

      3

      Я курил, сотрудник – нет. Но когда я выходил раз в час-полтора на перекур, он часто составлял мне компанию, чтобы просто подышать воздухом. Зимой он делал это реже, поскольку не выносил холод, в отличие от меня, но порой желание сменить обстановку перевешивало все остальное.

      – Мне такой сон приснился. – Неожиданно нарушил молчание Саня. Изо рта его клубился пар.

      – Эротический? – подмигнул ему я.

      – Не, стремный, – покачал он головой с каменным выражением лица. – Шторм бушует. Я в море… или в океане. Качаюсь на волнах, а в небе такие черные тучи, молнии поблескивают. А потом там появляется огромная акула в форме тучи. Нет, не тучи, а как из дымки… и громадная, на все небо! А в ней еще маленькие, еле видны дымкой. И шум океана, как будто рев… И вдруг меня тянет вверх, прямо в акулью пасть.

      Саня замолчал, не зная, как продолжить. Похоже, за этими туманными описаниями скрывался целый спектр образов, которые он не мог выразить или четко вспомнить. У меня же по спине побежали мурашки, переданные им картины, обрели в моем воображении невероятно мрачный окрас. А в душу закралось эфемерное, мистическое ощущение дежа вю.

      – Да, неприятный сон, – задумчиво заметил я. – А ты был на лодке или как.

      – Сначала на лодке, а потом просто в воде посреди бушующего океана. – Помедлив, сотрудник добавил: – А вода черная, как смоль и даже пены не видно… Стремно в общем.

      – И чем закончилось?

      – Та фиг его знает, не помню.

      Я затушил бычок