В комнате с ней находилась Нюшка, которую отдали в люди тому лет пять, за это время она неплохо научилась отлынивать от работы, но до первых тумаков. После взбучки Нюшка исправно трудилась на благо хозяев, затем снова хитрила и увиливала от работы, снова получала затрещины и затем проявляла усердие. Ходить за болящей – просто манна с небес, Нюшка не теряла зря драгоценного времени и отсыпалась у постели барышни, а что там с умирающей – ей было плевать. С другой стороны, она лелеяла мечту, чтоб умерла найденка попозже, через недельку-другую, чтобы вволю насладиться бездельем.
Вздох Нюшка услышала, проснулась и подскочила, прижавшись к стене спиной и крестясь. Думала, барышня померла, испустив последний вздох – так умер папаша Нюшки, но, увидев перепуганные глаза, блестевшие, как у живого человека, она выпалила:
– Барича позову, а ты лежи туточки…
Выскользнув за дверь, Нюшка подняла юбку повыше и, топоча на весь дом босыми пятками, пронеслась по длинному коридору. В комнату Прохора, наказавшему непременно сообщить, если чего с барышней случится, стучалась лихорадочно, приговаривая:
– Барич! Барич, отзовися! Это я, Нюшка. Барич!
Дверь отворилась, на пороге появился заспанный Прохор:
– Какой я тебе барич, дура? Мы не баре, а купцы. Чего шумишь?
– Да как же! – вытаращила бесцветные глаза с белесыми ресницами девчонка. – Вы ж велели! Найденка очнулася.
Прохор понял, ринулся назад в спальню, схватил халат и, на ходу его натягивая, кинулся в комнату умирающей.
Она зажмурилась, сведя брови, будто увидела чудовище или ждала чего-то ужасного от незнакомого мужчины, который склонился над ней.
– Не бойся, не бойся меня, – заговорил шепотом Прохор. – Тебе ничего дурного здесь не будет. Я нашел тебя на снегу за городом и привез домой. Жар у тебя был, в беспамятстве четверо суток промаялась… Ты понимаешь меня?
Девушка не ответила, не приоткрыла зажмуренных глаз, но чуть заметно кивнула, а это означало, она в сознании. Прохор слегка дотронулся до ее лба, убедился, что недавнего жара нет, хотя лоб еще горячим был, улыбнулся – у него гора с плеч свалилась. Трудно переносить немой укор от родных, будто совершил он постыдный проступок, удивительно, что и отец ни слова упрека не сказал, в то же время не разговаривал с сыном, вроде как обиду затаил.
– Ты поспи, – тихо произнес Прохор на прощание найденке. – За тобой смотрит девка, звать ее Нюшкой, коль чего понадобится, скажи ей.
И на этот раз она не разомкнула век, по всему видно было, что его слова не принесли ей спокойствия. Погладив ее по щеке, Прохор отошел к двери, но, прежде чем уйти, оглянулся – найденка лежала все так же: зажмурившись. Он пожал недоуменно плечами: что она себе там думает, к зверям попала, что ли?
Как только хозяин ушел, Нюшка подошла к кровати и спросила:
– Тебя как звать-то? (Найденка распахнула глаза, смотрела на девку, как на диковинку, и не говорила имени своего.) Нешто забыла имечко?