Он сжался в плотный комок, низко присев на корточки и перекинув рюкзак из-за спины вперед. Надо решать, и решать немедленно, план расписан по минутам, какой-то люфт времени тоже запланирован, но сидеть час под кустом, выжидая, пока замолкнет вся псарня, нельзя никак.
Олег умом это прекрасно понимал и все равно медлил, мысли метались, как потревоженные рыбки в аквариуме. Вскочить и побежать, нырнуть в темноту, куда не достают слабые отсветы последнего на Вишневой фонаря? или подождать немного, пусть тот, кого заинтересовала песья брехня, выглянет на улицу и спокойно вернется в кровать, ничего подозрительного не обнаружив?
А если встанут и подойдут к окну не сразу, а когда не дающий заснуть лай успеет надоесть?
Сердце колотилось. По спине, несмотря на холод осенней ночи, пробежала липкая струйка пота. Во рту, под языком – металлический вкус страха…
Наконец он решился, опустил края черной шапочки, тут же превратившейся в обтягивающий черный капюшон с прорезями для глаз. Пригнулся и не бегом, быстрым шагом двинулся совсем не туда, куда шел до начала ночного собачьего концерта.
Торопливо, по-прежнему держа рюкзак спереди, спустился вниз, к берегу речки. Кузьминка здесь, в поселке, речкой была по названию на карте, а на деле – ручей ручьем. Едва сочилась на дне глубокого, стиснутого с двух сторон домами и участками оврага – можно перейти, не замочив ног. Что он и сделал.
С другой стороны склон оврага оказался выше, домов наверху даже и не видно, одни заборы. Отсветы дальних фонарей до речки не долетали.
Но пойти этим берегом та еще проблема – весь зарос какими-то высокими, в рост человека, растениями с могучими зонтиками-соцветиями. Если двинуться сквозь частокол толстых, но ломких трубчатых стеблей – треск и хруст будут слышны аж на Пограничной…
Адреналин кипел в крови, подстегивал рвануть напролом, не разбирая дороги, от опасного места – места, где могли увидеть, запомнить, опознать…
Он подавил порыв, постоял, выравнивая дыхание, вспомнил про шапочку-чеченку. С натугой стащил с головы, аккуратно (хотя руки подрагивали) закатал края, превратив в безобидный на вид головной убор.
Чеченка безбожно давила и неприятно липла к разгоряченному, потному лицу – шапочку он купил на рынке, в Автово. Купил быстро, на ходу, чтобы не запомнили… Примерять, понятно, не стал – и мучился, просчитавшись с размером.
Глаза помаленьку пригляделись к темноте, мандраж поутих, и он медленно, осторожно отводя толстые стебли в сторону, двинулся вперед.
Повезло – показался просвет в зарослях – тропка спускалась вниз, к самому урезу воды и тянулась вдоль береговой излучины.
Шагать здесь было одно удовольствие – густые ольховые заросли отделяли натоптанную тропинку от домов. Их обитатели могли поголовно страдать бессонницей и коротать время у окошек – но заметить в мелькающий в редких просветах ночной камуфляж Олега не сумели бы.
Помеха пришла с другой стороны – неожиданно и почти мгновенно кишечник скрутило жесточайшими спазмами.
Ну