– Мы за туфлями…
– Ах, ох, конечно же, – полился переливистый смех, – видишь, Жанночка, девочки тоже решили замуж выйти с помощью туфель, – хм, значит, не мы одни.
И вот я в Испании с этими самыми туфлями. За кого?
***
– Как мы сегодня учили английский? – я спросила Люси, чтобы она не уснула за столом.
– Слушали детскую песенку «Джонни-Джонни, йес папа»!
– Точно, ха-ха-ха! – мы кормили маленькую Лючию, сидели с малышом по вечерам. – Интересно, а способность говорить на определённом языке передается половым путем?
– Вот было б прикольно. Много языков можно было бы выучить, – Люси знала четыре хорошо и два – плохо, и всё сама выучила, без вмешательств.
– Только не с нашими успехами у парней, малышка!
– Только не с их успехами у нас!
Двухлетняя Лючия захохотала, как дед: хрипло, смачно, с покашливанием. Она говорила на четырёх языках: каталанском, английском, украинском и с моим приездом на русском. Правда, на каждом по нескольку слов, но всегда точно знала, кому на каком объяснять, что ей надо.
***
– Люблю шишу, – Люси выдыхала дым через нос.
Мы сидели одни в маленьком лаундже, сложив ноги на мраморный стол. Хозяин дал нам вейп. Я уже пробовала раньше, но этот вкус был лучше, а дым, какой же чудесный дым! Однако мы вернулись к консервативному кальяну.
Кольца из дыма всё не получались, и вот, наконец-то одно, идеально кругленькое, взволновалось разок и поплыло. Сквозь дыру кольца я увидела в окне проезжающей мимо машины светлые длинные волосы и бороду. Сразу поняла, кто это.
Мы с Люси начали делать фото на телефон, смеяться громко. Интересно, что в России я селфи никогда не делала, да и в заведениях не особенно фоталась, а Люси учила меня быть красивой всюду и наслаждаться этим.
Испания делала из меня женщину. Не в прямом, конечно, смысле, это со мной сделала жестокая Сибирь, но вот энергетику, кокетство, любовь и красоту всюду, какую-то неистовую женственность, – всё это она вытаскивала из каких-то уголков моей души. Или это Украина, затерявшаяся в Люси, достаёт из меня красотку? Люси – украинка. Ей семнадцать, а мне двадцать пять. Однако, она мудрее меня в тысячу раз. И женственнее.
– Ола!
– Ола! Хау а ю? Донт смоук вери мо!19 – потом куча английских слов, и – исчез.
– Чего это он не целуется? И что-то слишком весело болтает… – колокольчик зазвонил в груди.
– Ну он из другой страны, в Англии так не принято.
– Всегда целовался… А, ты посмотри, он с девушкой! – мы могли говорить на русском в полный голос, нас никто не понимал, главное – держать непринужденную