– Выпьешь со мной? – спросил он Данко. – Я угощаю.
– С удовольствием. А можно я тебя угощу?
– Можно. Но в другой раз, – Дегтярев перевел взгляд на Егора. В его зрачках мерцали ядовитые огоньки. – Тут вот шеф переживает из-за чаевых.
Будь его воля, Егор дал бы ему в морду. Но сейчас, когда он стоял за стойкой, это было исключено. Мало ли придурков встретит бармен за вечер, и всех придется обслужить.
– Я жду звонок, – сказал Дегтярев Данко. – Возможно, мне придется ехать, так что я не могу позволить себе никакой серьезной выпивки. Но шеф получит свои чаевые. Что ты будешь пить?
– Егор, принеси мне, пожалуйста, пива, – улыбнулся Данко.
Егор отправился выполнять заказ. «Козел», – прошипел он про себя.
– Егор – хороший парень, – сказал Данко. Его огорчило, что два человека, которые ему нравились, поцапались.
– Ну, значит, я плохой, – усмехнулся Артём. – Слушай, Данко, хочу спросить тебя кое о чем. Не захочешь отвечать, дело твое. Нет так нет. Никаких проблем. О'кей?
– О'кей.
Эля, проститутка, которую тертый мужик снял в баре, выскочила на автостоянку, пока он оформлял номер. Похоже, ей светило хорошо заработать. Надо было подзарядиться. Она шла между машин, высматривая в темноте Ништяк – мерзкую тетку, продававшую девочкам «таблетки любви» и косяки дальнобоям. Эля услышала еле различимый звук, словно кошка фыркнула, она юркнула в темный проход между трейлером и забором. Высокие тонкие каблуки противно проваливались в землю.
Никто из девочек никогда не видел Ништяк во всех подробностях. Да и не очень-то и хотелось. Это было мерзкое и жуткое существо. Лицо алкашки, космы ведьмы. Тряпье, намотанное на тощее тело, как куча дряни с помойки. И воняло от нее так же, как от помойки.
– Ништяк, ты здесь? – позвала Эля.
Торговка дурью возникла из темноты, как какая-нибудь нечисть, каковой она, в сущности, и была.
– Что надо, девонька?
– Сама знаешь, – Эля брезговала приближаться к Ништяк.
Ништяк запустила костлявую лапку в недра своего тряпья и вытащила малюсенький фунтик, скрученный из кусочка пленки. Эля передернуло при мысли о том, где прятала Ништяк этот фунтик. Но она сунула в лапу твари приготовленные заранее деньги и получила фунтик. Он был омерзительно теплый.
Егор надеялся, что Дегтярев выпьет свой кофе и уберется куда-нибудь. Но он, судя по всему, заякорился у стойки надолго. Сначала они с Данко тихо говорили о чем-то. Потом Данко начал рисовать. Егор, естественно, решил, что красавчик заказал Данко портрет. Наверняка он в восторге от своей морды. Если бы Егор увидел рисунок Данко, он бы понял, что его презрение пробило мимо цели.
Лицо на экране планшета не имело ничего общего с лицом Дегтярева. Худое, длинное лицо с кривоватым ртом принадлежало человеку лет тридцати. Самой выразительной его подробностью был нос – длинный, горбатый. Возможно, Данко несколько перестарался, нарисовав карикатуру на нос индейца.
– Вот, –