Эжену хотелось скорее прийти домой, но он вспомнил, что там его уже ждут с победным отчетом друзья. Представив их физиономии, он застонал как от боли.
«Нет-нет, домой нельзя». Виконт вспомнил маленькую гостиницу, куда часто приводил своих очаровательных знакомых. Одна из комнат этой дорогой гостиницы была закреплена за ним. Весьма удобно, ведь он никогда не знал, чем закончится вечер и какая гостья или гость скрасит его ночь. Виконт нанял карету и в два счета оказался у тяжелой двери гостиницы. Служка выглянул за дверь, поискал в темноте спутника и удивленно спросил:
– Сударь, вы сегодня один?
Больше не сказал ни слова, протянул ключ и, проведя в комнату, стал зажигать свечи.
– Не надо зажигать много свечей, – произнес Эжен так резко, что полусонный служка вздрогнул. – Прости, приятель, во рту пересохло, я сам справлюсь. Принеси-ка лучше несколько бутылок моего вина.
Тот поклонился и вернулся, неся в корзине несколько заветных бутылок.
– Желаете что-нибудь к ужину?
– Нет, ничего не надо.
От досады Эжен едва сдерживался, а служка будто нарочно трогал изразцы печи, спрашивая, не надо бы еще подтопить, потом снова пристал с ужином. Чтоб только поскорее отделаться от раздражающей навязчивости, Эжен попросил принести что-нибудь на свой вкус.
Наконец тот убрался, виконт остался один. Налив полный кубок вина, выпил залпом. Он так хотел пить, будто провел целый день в пустыне. Он пил и не пьянел, в голове потихоньку стало проясняться.
Виконт припомнил все мельчайшие подробности сегодняшнего вечера.
«Да, все с самого начала было не так».
Не снимая сапог, с бутылкой в руках, Эжен бросился на постель, прикрыв пальцами дрожащие веки.
«Так что же было не так? Она не сопротивлялась и вела себя так, будто нисходит ко мне, приносит себя в жертву. Она меня пожалела! Она, девчонка из провинции, поняла меня, оказалась сильнее и благороднее».
Это невозможно понять, невозможно простить, это оскорбительно! Нет, нужно срочно встретиться и поговорить с ней. Да что она о себе думает, деревенщина… Она что, вообразила себя мученицей из раннехристианской истории, а он – безжалостный язычник?..
«Ты не язычник, ты хуже, ты отступник, – произнес кто-то в его голове его голосом. – Ты был крещен и знал с младенчества, что можно и нельзя, что хорошо и плохо. В отрочестве ты осознал и поразился подвигу Спасителя, Его спасительной жертве. Твое маленькое сердце разрывалось от муки и счастья, и жалости, и любви к Тому, кто своей невинной кровью искупил нас всех. Как могло случиться, что это живое, яркое и теплое как свет солнца знание превратилось в мертвые, ничего не значащие слова, куда девалась живая Вера, и что такое теперь ты?» Чтобы не слышать этот голос, голос сердца, голос совести, Эжен вскочил с постели и взялся за новую бутылку. Погрозив кому-то пальцем,