Поворачиваю в погреб и прохожу мимо бочек с мочеными яблоками с едва уловимым кислым запахом. В углу замечаю нечто, чего здесь раньше не было, делаю шаг вперед, и слабый, мерцающий свет озаряет фигуру мужчины, свернувшегося на грязном полу, трясущегося в старом плаще. Несмотря на то что мои глаза еще не успели привыкнуть к темноте, я его узнаю́.
– Папа, – слово вырывается шепотом, а он с трудом поднимается на ноги и хватается за полку, чтобы не упасть. Я бросаюсь к нему и хватаю за талию, помогая держаться прямо. Он выглядит ужасно: бледный и худой, лицо в грязи, взгляд отсутствующий. Под его плащом можно нащупать ребра.
– Что ты здесь делаешь?
Он смеется, звук – мягкий рокот в его груди, а потом сразу же начинает кашлять.
– Мне нужно было повидать тебя.
– Тебя не должны видеть в Эверлессе, папа!
Какой же он худой!
– Это не остановило тебя, – говорит он. Несмотря на слабость, голос у него игривый. Я слабо улыбаюсь.
– Никто меня не узнает, я тогда была ребенком. Как ты мог?! Черт знает что может случиться, если кто-то из Герлингов тебя увидит! Ты сказал…
– Никто меня не увидит, – отрезает он, и в его словах я чувствую усталость после дороги. – Мне удалось убедить фермера, выращивающего пшеницу, позволить мне спрятаться в его телеге. Я тут недолго пробуду.
– Ты мог послать мне письмо, папа. Я бы сразу вернулась домой. – Когда я представляю, как он ковылял вдоль дороги весь день, превозмогая усталость, мне становится не по себе от чувства вины.
Папа улыбается, но в его взгляде какое-то чувство, которое я не могу распознать.
– Я не мог ждать гонца или довериться ему. – Он подносит руку к моему лицу. Его пальцы очень холодные. – Джулс, моя предприимчивая девочка, я снова говорю тебе: ты должна вернуться домой.
– Папа, все хорошо, – мой голос звучит неуверенно. Я уже строю планы, как вернуть его в деревню. Я могу нанять телегу с помощью кровавого железа в моем кошельке. Лора знала, кем был папа, так что она знает, как он рискует здесь. Я не могу просить ее о помощи, но, может, смогу заплатить Хинтону, чтобы он вывел его, или Тэму. – Еще пару недель, и нам не нужно будет переживать из-за ренты. Разве ты не понимаешь? Все будет хорошо. Никто меня не узна́ет.
Это самый худший момент, чтобы вспомнить, как Роан подмигнул мне, но я не могу совладать с собой, и в груди разливается тепло. Да я и не хочу этого делать.
– Нет, – голос папы низкий, настойчивый. – Это место опасно для тебя. – На какое-то мгновение я представляю, что мне снова семь и я держусь за его руку, когда он тащит меня прочь из Эверлесса; запах дыма все еще на наших одеждах. – Скоро приедет Королева.
– Нам нужны деньги. – Мною овладевает злость из-за его упрямства. Мне не семь лет, он не вправе указывать мне, что делать.
– Я найду деньги, – он берет мои руки. Его ладони холодные, а пальцы твердые, как камень. Свет факела подчеркивает тени на его лице и синяки под глазами. – Пожалуйста, покинь это место.
– Не