Следуя этой логике, представляется, что любой потенциальный модернизационный проект для России должен предлагать не столько абстрактные количественные модели экономического роста и увеличения ВВП, сколько изменение ценностных принципов сосуществования достаточно конфликтного и разнородного российского общества (по возрастным, культурным, этническим, региональным, экономическим, поколенческим и прочим основаниям). Общества, чья социальная энергия сейчас почти полностью направляется на «погашение» социальной энтропии и попытки сокращения «неодновременности», жизни в разных экономических укладах. Это должен быть не просто технический проект, но построение нового общества, где любая модернизация и инновация имеет внятное ценностное измерение. Между тем, несмотря на активно используемую политическую риторику модернизации, масштабных модернизационных проектов, интегрирующих нацию, в постсоветском обществе не возникло. Более того, сформировавшийся в советское время массовый тип личности индивидуалиста-потребителя все более болезненно воспринимает попытки свернуть объем достигнутых личных свобод и социальных гарантий в обмен на обязанности гражданина, вменяемые государством. Российское население, проникшееся идеологией общества потребления, вовсе не собирается быть более аскетичным ради абстрактно-технократических проектов модернизации, особенно на фоне деморализующего поведения политических и экономических элит [8].
Комплексные трансформации, происходящие в России конца XX – начала XXI в., привели к формированию новой ситуации как в самом обществе, так и в области профессионального знания об этом обществе. Начатые как целенаправленная попытка перестройки социально-политической, экономической, культурной сфер общества, с течением времени они приобрели характер во многом хаотических преобразований. Но цели, которые вначале казались относительно легко достижимыми, не были достигнуты. При этом очевидно, что внутренние трансформации российского общества все более зависимы от глобальных процессов все более взаимосвязанного мира. Не так давно доминировавшая транзитологическая парадигма в настоящее время полностью выработала свой эвристический потенциал. Теории, опирающиеся на представление о некоей цивилизационной «норме», с необходимостью описывали все многообразие не вписывающихся в них обществ лишь как временные «отклонения». Однако стало очевидным, что отклонения со временем не исчезают, а продолжают накапливаться [11]. Теории «постиндустриального общества», «информационного общества», «общества знания» оказались отчасти наивно оптимистичными, отчасти непригодными для всех сегментов современной миросистемы. Теории «особого пути» России