Все трое с облегчением выдохнули, а Мерит снова уставилась на брата. Черты ее лица разгладились, словно она только что нацепила на себя маску доброй феи. Интересно, она это делает специально, подумала Лорелея, или ее падчерица уже настолько привыкла скрывать свои истинные чувства от посторонних, что маска появляется на ее лице сама собой, о чем она даже не подозревает?
– Рада познакомиться с тобой, Оуэн. И рада, что ты приехал для того, чтобы встретиться со мной. Наверняка в городе полно отелей…
– У нас с тобой одинаковые глаза, – выпалил мальчуган, разглядывая сестру с таким выражением лица, будто он рассматривает какое-то диковинное насекомое у себя на лужайке. И сейчас примется изучать, как же у нее работают все остальные части тела. Но может быть, он и прав, решила про себя Лорелея.
Глаза Мерит потемнели, и в них снова появилось прежнее выражение загнанной в угол лисицы. И она быстро-быстро заморгала ресницами, словно собиралась заплакать. Но Лорелея знала, что она не заплачет. Эта женщина уже успела напрактиковаться в том, как надо контролировать себя и сдерживать слезы перед посторонними людьми. Роберт рассказывал ей, что на похоронах матери девочка не проронила ни слезинки, а все поминки разносила собравшимся пунш и беспрестанно поправляла подушки на кушетке. Лорелея подумала, что стоит занести в свою Тетрадь умных мыслей вот такую мысль: Иногда люди прячут свое горе за маской полнейшего безразличия.
Она тоже переступила с ноги на ногу, словно ей жали туфли и не хватало воздуха. Мистер Уильямс деликатно взял ее за локоть.
– С вами все в порядке, миссис Коннорс?
Она одарила его ослепительной улыбкой стюардессы, которая когда-то была ее главным оружием при обслуживании пассажиров на борту самолета.
– Все прекрасно! Спасибо. Жарковато тут у вас, однако…
Она сопроводила последние слова жестом, начав обмахивать лицо рукой, словно веером. Надо все же спросить у Мерит, не принести ли ей воды, подумала она, но Оуэн ее опередил и заговорил первым.
Он задрал голову вверх, любуясь разноцветными стекляшками китайских колокольчиков, развешенных по карнизу вдоль всего портика, словно их только что вынесло океанской волной на берег, прямо перед порогом этого дома.
– А мне нравятся китайские колокольчики. Папа тоже однажды смастерил такую «музыку ветра», и мы повесили ее у себя над черным входом в нашем старом доме. По-моему, мама, мы забыли забрать эти колокольчики с собой. А можно я буду жить в комнате, где можно будет слышать их перезвон, лежа в кровати? Мне понравится просыпаться утром и слушать, как они поют на ветру. И у меня будет такое чувство, будто я по-прежнему лежу в своей детской и папа где-то рядом, занимается своими делами внизу…
Наверняка Мерит расслышала, как у мальчика сорвался голос. Она слегка подалась к нему вперед, словно собиралась погладить его. Но не погладила. Зато уголки ее губ снова поднялись в некоем подобии