Нет моей вины. Валерий Данилов

девчонкой, и, вопреки предполагаемому развитию событий, не было ни криков матери, ни угроз отца, ни воплей потенциальной свекрови, ни увезенного с сердечным приступом предполагаемого свекра. Даже отец ребенка, студент-третьекурсник, довольно смазливый, перспективный паренек, которого Кира едва знала, не бился о стену головой, не грозил экспертизами и прочими небесными карами. Весь драматический сюжет, который Кира успела себе нарисовать с того момента, как худенькая замотанная гинеколог подтвердила ей «диагноз», вылился в пожатие плечами, предположения, что «бухучет и аудит» – не хирургия, можно и заочно окончить, и немного растерянную улыбку молодого отца. Кире было уже восемнадцать, первый курс остался позади, оценки у нее были хорошие, Виктор, отец ребенка и будущий муж, подрабатывал так, что имел доход не хуже, чем иной дипломированный специалист. Родители Виктора предложили, а родители Киры согласились, что тратить деньги на свадьбу нерационально. Тем более что было лето, все знакомые разъехались кто куда, да и вообще – глупости все это.

      Роспись была скромной: молодожены, их родители, два свидетеля – однокурсники. Кира потом долго плакала: ни платья, ни цветов, ни ресторана, а от фотографа она сама отказалась: что там запечатлевать? Виктор еще до брака снял квартиру – на окраине, но близко от метро, двухкомнатную, и в жизни молодой жены и новорожденного сына почти не присутствовал, если не считать монотонное жужжание кулера и редкие телефонные переговоры с непонятной нормальному человеку лексикой. Кира же училась любить ребенка и ждала, когда в ее странной семье грянет гром.

      Грома не было. Виктор хорошо зарабатывал, не гулял, Киру не баловал… ни цветами, ни милыми сувенирами. Она чувствовала себя чужой. Она занималась сыном, учила налоговое право и план счетов, слушала кулер и постепенно осознавала, что жизнь проходит мимо нее. Все с самого начала было неправильно, будто по инструкции, в которой нет места ни милым нежностям, ни ссорам, ни эмоциям – ничему. Только сухие строчки.

      Напротив снимала квартиру такая же, как они, молодая пара. Красивая яркая девочка неумело замазывала тональным кремом синяки, а по ночам стонала в голос, рыдала или била посуду. Кира завидовала ей. Она часто думала: что было бы, если бы Виктор не оказался таким ответственным? Если бы он бросил ее, как часто бывало с другими неосторожными девушками? Если бы она осталась одна? И, задавая себе эти вопросы, она понимала, что, может быть, так даже лучше – она была бы одна и была бы свободна. Открыта для новых чувств, для того, что ее даже и не коснулось. Виктор спустя два года превратился в типичного домоседа, до одури стучавшего по клавишам. Любви никакой не было, и Кира, прорыдав однажды полночи, вычеркнула из списка желаний этот пункт.

      Когда Лене исполнилось три года, они неожиданно переехали в собственную квартиру. Кира так и не поняла, откуда Виктор взял деньги: квартиру он оформил на мать. Обжиться в новом доме Кира не смогла. Виктор внезапно стал прижимист, мебели закупил минимум, ремонт тоже делать не стал,