А вот с фанерой вообще смешная история получилась. Мне нужно было всего пять листов, но где их взять я не знал. А мне ведь надо было сделать два аккуратных ящика разведчика и ещё кое– что, да и на ВАПе нужно некоторые плакаты обновить. Сломав голову над этой проблемой, я её отложил, так сказать, в «дальний ящик» и переключился на другое, а через несколько дней стал случайным свидетелем обсуждения той же проблемы, но уже между начальником штаба и начальником учебного центра.
Им надо было десять листов. И они «обсасывали» этот вопрос со всех сторон в кабинете у Захарова. Обсудив в течение получаса все варианты добычи хотя бы дрянной фанеры, они зашли в тупик и молча закурили. Я сидел за своим столом и работал над бланками, тоже раздумывая над этой проблемой и прикидывая, как бы мне упасть им на хвост. И тут меня посетила совсем простенькая мысль.
– Товарищ подполковник, а если я смогу достать фанеру, как быстро вы мне дадите машину?
Майор Захаров, простой парень, просто выкатил глаза в удивление на меня, в которых можно было чётко прочитать – Цеханович, ну ты то куда лезешь? Тут зубры не знают где взять… А подполковник Подрушняк, с начальственной ленцой, медленно повернулся в мою сторону, с пренебрежительной усмешкой в глазах, пустил красивое синее колечко сигаретного дыма в мою сторону и назидательно поставил меня на место: – А же знаю направление твоей мысли и если ты сумел у этих дураков в типографии увести дефицитный ватман, то тут у тебя ничего не получится. Сейчас на этом сраном острове фанера есть только у замкомбрига на полигоне в Алькисаре для мишеней. И то он трясётся над каждым обломком, так что оставь эту идею. Даже если ты и договоришься там и сопрёшь, то всё равно замкомбрига узнает и головы тебе не сносить.
– Что, только у него есть? Я в другом месте попытаю.
Подрушняк изобразил на своём лице деланное удивление, а Захаров сразу же сказал: – Ты только договорись и мы тебя ещё сами подсадим в кабину. – Хотя он сам тоже был удивлён такому самоуверенному заявлению старлея, который тут пробыл чуть больше двадцати дней.
Тем не менее уверенность была. Ещё когда жил в касе у Беспалько, увидел, что на нашей улице проживала семья кубинского майора. Ну…, жил, да жил. И к нему никто не лез с дружбой, и он особо в этом плане не суетился. Хотя у них очень приветствовалась дружба с советскими военными. И даже для меня самого неожиданно получилось, что чуть ли не на второй день, как уехал Цикрович, я с ним познакомился. Звали его Антонио. Чистый мулат. Невысокого росточка, неплохо говорил по-русски. Служил начальником отдела снабжения Гаванского корпуса и чтобы добираться до службы в Гавану, а это около сорока километров, у него был служебный мотоцикл «Урал».
Как только я переехал уже в свою касу, так возобновил утренние пробежки на длинные дистанции. Как ни как у меня был первый разряд по бегу. Вставал без пятнадцати шесть и вокруг деревни кружка три в своём темпе, а потом разминочка и минут десять – карате.