Или, наоборот, все довольно невесело? И права Женька была, когда сказала, что отныне не совсем я уже и человек? Может, и правда я стал неким промежуточным звеном в эволюционной цепи всего сущего? И теперь меня можно выставлять в «дарвиновском» музее и вешать рядом табличку с надписью «Ведьмак-недоучка обыкновенный».
Хотя лично я в себе никаких таких изменений не обнаруживаю. Зрачки вертикальными не стали, когти не растут, шерсть тоже, ем, пью и сплю как раньше. Все то же, что и было.
Ну кроме разве одного. Еще в начале лета мне бы и в голову не пришло пойти куда-то на реку, чтобы посмотреть на танцы русалок. Точнее – подобное я даже и представить себе не мог. Просто потому, что русалки для меня тогда были не более чем частью фольклора, который я, признаться, особо и не знал. Да и кто сейчас, в наше продвинутое время, интересуется бабушкиными небылицами? Реальность, окружающая нас, современных людей, нереальнее и фантастичнее любой, даже очень заковыристой, сказки.
Только вот от того, что мы перестаем верить в тех, кто живет на другой грани бытия, и даже забываем про них, они существовать не перестают. Более того – так мы делаем их существование комфортней, особенно для тех сущностей, которые рассматривают человека как добычу. Если, к примеру, оборотень схарчит кого-то, его точно никто искать не станет. Он ведь не более чем сказка. Ну или кинематографический персонаж. А пострадавшего просто собаки погрызли. Бывает.
Впрочем, обитатели моего нового мира и сами не сильно стремятся лишний раз пересекаться с людьми. Не просто же так дядя Ермолай ту троицу по лесу закружил? Я так понимаю, что не все происходящее вообще предназначено для посторонних глаз, даже при условии, что эти зрители кое-что знают про мир Ночи.
А зрелище было завораживающее. Ополовиненная луна светила так ярко, что казалась полной, дорожка, которую она прочертила на зеркально-тихой глади реки, была настолько явственна, что, казалось, даже я смогу пройти по ней и не утону.
Русалки, по крайней мере, кружились в танце по ней так же легко, как ночные бабочки порхают вокруг горящего фонаря. И даже то, что каждая из них слышала какую-то свою музыку, а для меня данное действо происходило в абсолютной тишине, которую не нарушал даже плеск волны, ничего не меняло.
Танец речных дев завораживал, их молочно-белые тела изгибались одновременно и девственно непорочно, и невероятно вульгарно. По идее, две эти категории не могут сочетаться, но вот же, есть.
Причем если танец этот изначально для каждой был свой, то постепенно в нем появилась слаженность. Одна за другой русалки начинали двигаться синхронно, одномоментно поднимать руки к небу, а после дружно опускать их к воде, которая чем дальше, тем сильнее отливала серебром. У меня в какой-то момент возникло ощущение, что они танцуют на раскаленной ртути.
– Вот и еще один год прошел, – раздался у меня за спиной голос, а после на песочек рядом со мной опустился, покряхтывая, дядя Ермолай. – Сейчас девки свое отпляшут и до следующей весны