– Что ж, – задумчиво сказал Кагановский. Он вздохнул и немного передвинул руку-протез. – Рад слышать. Честно.
– К тому же, – воодушевившись, продолжал Андрей, – вас вполне можно понять. В детстве вы пережили такое. Сами чудом выжили, – он кинул беглый взгляд на черную пластмассовую кисть, – а потом видели много страданий, десятки смертей. Это ведь повлияло на ваше творчество, верно? В биографии вы говорили, что спасались от ночных кошмаров, сочиняя жуткие истории…
Кагановский приподнял руку, останавливая Духова.
– Это правда, – произнес он. Помолчал, потом добавил: – Но лишь отчасти. Хочешь узнать, почему?
– Конечно! – с жаром кивнул Андрей. Он больше не чувствовал себя червяком, как в начале встречи.
– Я не просто описываю события. Я их проживаю, – последнее слово Кагановский выделил.
– Проживаете? – переспросил Духов.
– Именно. Сможешь отгадать эту загадку?
«Попробую», – мысленно ответил Андрей, чувствуя самый настоящий азарт.
– Вы проживаете события, – пробормотал он, морща лоб. – Это значит… Наверное, вы перед каждой сценой, а то и перед каждым абзацем, э-э-э, закрываете глаза, представляете все во всех подробностях… Окружающую героев действительность, их ощущения, мысли… Мне кажется, как-то так.
– В общем-то, ты прав, – писатель, скривившись от усилия, подался вперед и заглянул Андрею в глаза. – И в то же время чрезвычайно далек от истины. Хотел бы ты узнать, что значит прожить события?
«Вот это поворот! – подумал Духов. – Он хочет поделиться секретами мастерства. Статья получится потрясающая!»
– Хочу. Очень, – Андрей тихонько вытащил ручку и раскрыл блокнот. Кагановский заметил это и мотнул головой.
– Они тебе не понадобятся, – заявил он. – Для начала попрошу тебя кое-что повторить. Четко и громко. Ты согласен?
Две последние фразы писатель произнес, явно волнуясь. С желтых воспаленных глаз исчезла муть, тонкие губы сжались.
«Что с ним такое?» – Андрей растерялся и оттого помедлил с ответом.
Кагановский еще больше подался вперед, нечаянно сдвинул протез. Черная рука соскользнула со стола, ударила его по коленке. Писатель вздрогнул и чертыхнулся.
– Ответь! – в низком шепелявом голосе прорезались требовательные нотки. – Ты согласен или нет?!
– А-а… Э-э-э, – протянул Духов. В голове ни с того, ни с сего заклинило, и он просто кивнул.
– Хорошо, – облегченно выдохнул Кагановский. Он тяжело дышал.
«Как бы ему плохо не стало», – Андрей поглядел на писателя