– Ника, куда мы бежим? Мне одной кажется, что рощица слишком большая? Мы уже тысячу раз должны были выйти, если не на трассу, то на стоянку!
Ника, остановившаяся у древней ели, потрогала мох на рыжей коре, шмыгнула носом. В полосе ливня девушка выглядела темным размытым силуэтом.
– Алька, ты серьезно? – крикливый до истерики голос. Ника цеплялась обломанными ногтями за ствол, и душащий хрип вырывался из легких, выпуская тонкие струйки холодного пара, тут же сбиваемого струей дождя. – Ты вокруг посмотри! Это не похоже на нашу милую, добрую рощицу! Там же три сосны в два ряда. Да и болот вокруг нет! Это не наша роща, как пить дать!
– А что это? – едва выдохнула из палящего огнем горла Аглая.
– Черт его знает. Главное, выход найти. А там разберемся, куда и как попали!
Ника сползла по дереву на мокрую землю. Глаза закрывались сами собой. В висках стучало. И раны… Как же они горели, внутри словно пульсировали живые нити. Обжигающие, зловонные, разъедавшиеся едкой жижей болота и острыми сучьями вековых деревьев.
Вой донесся внезапно и совсем близко, заставив Нику разомкнуть веки.
– Алька!
Та не отвечала. Тоскливо склонился ее силуэт у соседнего дерева.
– Алька! – Ника испугалась. Не хватало в такой ситуации одной остаться. Пересилив усталость и пронзившую тело боль, она встала на четвереньки. Качаясь, доползла до подруги. Опустилась рядом, начала толкать.
– Давай приходи в себя.
Аглая застонала. Нехотя открыла глаза и посмотрела на Нику. Мутный, нездоровый взгляд.
– Тварь вернулась, – выдавила Ника. – Слышишь?
В подтверждение вой раздался ближе.
– Вставай, Алька! – Ника, морщась, поднялась. Аглая вставать не хотела. Покачала головой и снова закрыла глаза.
– Не смей меня бросать! – перешла на хрипящий шепот Ника. И, вцепившись в плечо Аглаи, потянула вверх. Зашептала судорожно, еле сдерживая колотящую от страха и холода дрожь.
– Ты зубы твари видела? Если двигаться не будем – сожрет. Ты, главное, шевелись, может, и побоится напасть. Главное – идти. Алька! Ты ногами передвигай, через силу, но передвигай! Слышишь меня? – Голос Ники доносился обрывками и доходил с трудом.
Она переставляла ноги. С болью во всем теле. Слушала и почти не понимала, что говорит подруга. Но через муть сознания доходило одно – нужно идти.
Вой то несся позади, расползался вокруг,