Я бессмысленно осклабился во весь рот и нервозно забурчал всплывший из глубин памяти (причём явно не из моей) перевод песни:
Мы стоим у входа, мы прилетели:
Здесь будет твоё начало.
Возлюбленный, избранный и возрождённый,
Теперь я оставляю тебя одного.
Ты пытаешься найти свой путь
Среди бесчисленных труб, шахт и проходов.
Ты блуждаешь, а затем видишь свет.
Но как бы ты ни бежал,
Ты не достигнешь его.
В лабиринте чувств —
В суматохе своей души
Ты совершенно одинок.
В лабиринте чувств —
Лишь тот, кто окрыляет себя,
Сам станет решением своей головоломки.
Лишь тот, кто знает цель, найдёт свой путь,
А тот, кто изобрёл его,
Держит судьбу в своих руках.
Но он должен возникнуть сам по себе
И постоянно расти, простираться вперёд —
И так будет длиться бесконечно,
А значит ты одинок навеки.
Кто-то повернул колесо времени,
И как бы ты ни спешил, ты всегда опоздаешь.
Чувства обострены; терзаемый отчаянием,
Ты преследуешь себя в запутанной игре своих чувств.
В лабиринте чувств —
В суматохе своей души
Ты совершенно одинок.
В лабиринте чувств —
Лишь тот, кто окрыляет себя,
Сам станет решением своей головоломки.
На последнем припеве мой пьяный голос дрогнул, на глаза навернулись слёзы. Я громко шмыгнул носом и заозирался по сторонам, решая, куда направиться: до ДК или до больницы. «А можа обоссаться?» – прикинул я в разуме, но после хохотнул и попёрся в сторону больнички (вернее, туда меня потянуло помимо воли)…
В больничном дворике, на скамье, сидела цыганка – зрелая нечистоплотная фурия с растрёпанными, жирными волоконьями, отливающими иссиня-чёрным смоляным блеском. Лишь только я увидел эту смуглую «молодуху», как тут же плюхнулся рядом с ней на скамейку и плотно прижался к её тощему, вонькому телу.
Цыганка вздрогнула от моей нежданной близости, смерила меня вопросительным взглядом и сиюминутно же закокетничала, сверкая золотыми резцами:
– Ай, касатик, молодой, красивый, что так насюнькался? Нешто скорбь какая приключилась? – Пронзила меня своими чернущими глазами. – Могу погадать, коли денюжку не зажмёшь. А могу и полечить и даже приворот сотворить… Чем обеспокоен, красавчик?
Я вновь шмыгнул носом и задумчиво склонил голову, отчётливо ощущая, как моя безумная уретра начинает потихонечку протекать, затем ошалело встрепенулся и заголосил в лицо барышне:
– Помоги мне!
Цыганка вконец растерялась:
– Чем же, касатик, тебе помочь?
– Ну, хотя бы этим… – ухмыльнулся я и полез в ширинку, вынимая накрапывающий мочою член (совершенно начихав на прохожих).
Смуглянка всплеснула руками и восторженно загалдела на своём романо ракирэбэ. А я тем временем приподнял подол её юбки, сунул