Повернувшись к Эмме, отче представился, назвав и свое имя и сан, сказал задушевно:
– И у вас ребенок пропал? – Эмма кивнула, а с противоположной, разделенной телом священника стороны сидений послышалось:
– Это ему бог подсказал? Или название отдела? – но шутка Якобса была встречена в штыки даже Гердой. Она не могла потерпеть такой невоспитанности, поэтому ущипнула мужа за руку. Тот осекся, обрывая смех.
– У вас здесь миссия? – отерев слезы произнесла Эмма проникновенно, глядя с надеждой на отца Мюниха. Тот улыбнулся, но скромно и умиротворенно, отвечая так:
– Моя миссия быть с людьми, как можно ближе к ним. Я здесь по своей воле, или даже вопреки Церкви, где приветствуется разделение. Но разве можно удержаться от свершения добрых дел? Тогда зачем вообще все? Зачем жизнь и молитвы? Жизнь – это лишь средство, остальное цель. Опишите мне вашего ребеночка, сестра, а уж я подумаю как можно помочь!
Опешив от такого поворота, Эмма все же принялась описывать все то, что описала полицейскому, а потом пустилась в еще более пространные рассуждения. Благо отче был не полицейским, скованным правилами и уставом, подгоняемый очередью и кипой дел. Он выслушивал все смиренно, даже делая пометки в блокноте, водя по экрану пальцем, будто рисуя.
Скорбящей матери, знающей, что потеряться в этом городе, еще хуже чем умереть, ведь при смерти хоть тело остается, такая разгрузка для души и нагрузка на свой речевой аппарат, помогли и она почувствовала себя легче. Еще совсем недавно она не могла и помыслить остаться сама в себе, со своими мыслями, а вот уже и облегчение. Ее ничуть не смутило обещание помощи от такого человека, что даже не выходил из здания участка, но от помощи она не отказалась.
– Простите, отче, – вмешался Сэм. – Не сочтите за наглость, но как вы можете помочь, если вы один, а Церковь так мала, количественно, и насколько я знаю, не пользуется никакими средствами… современными? Что вы делаете?
– Наша сила в наших братьях. А братья наши – это почти все население Метрополиса… – он оглянулся на Эсперсонов, – может и не все, но абсолютное большинство. И ведь не могут же все быть настолько заняты суетой этого города, быть слепыми, глухими и немыми к проблемам других, к увиденному глазами души, чтобы не заметить, не услышать, а затем рассказать нам, служителям! Сколько раз такой метод помогал! Тут не в количестве священников дело, а в количестве носителей идеи Церкви.
– Вот это правильно! – похвалил Сэм. – Честно говоря, по вашему виду сразу и не узнал бы, кто вы… Позже догадался.
– Внешний вид не главное, главное – во что одета душа! – заключил благосклонно Мюних. Вся сидящая слева от него братия тут же согласилась с ним. – А ее только одна одежда рядит – добродетель. С ней и спится крепче, и живется легче.
Пока отче Мюних словами успокаивал души