Но чтобы продолжать такую игру, его одинокого, молчаливого присутствия было уже не достаточно, оно слишком сковывало Саломею. Ей требовались еще люди, их лица, голоса, звуки рояля – ибо ничто другое не придает такую осмысленность и красоту человеческому общению, как живая музыка. И вот ее гостиная с огромным черным диваном и белой кафельной печью заполнялась, в ней делалось тесно и весело.
Ну вот, дождь шел своим чередом, а гости танцевали, болтали и пили вино – темно-красное, терпкое, вводящее в искушение и заставляющее сердце падать куда-то от страсти и нестерпимой тоски, и золотое, прозрачное, вызывающее слабость, и нежность, и легкую грусть.
И вскоре случалось то, что всякий раз вводило Саломею в состояние тревоги и растерянности. Она теряла того единственного, ради которого придумала и собрала всю эту милую шумную толпу. Нет, он не уходил, не исчезал. Он все еще был здесь, но она не узнавала его. Сразу несколько мужчин в комнате могли уже претендовать на право быть тем самым человеком. Все они обладали какой-то частью его обаяния, хотя и были очень разными. Она пыталась сделать выбор, и сомневалась, и страдала от этого. И от этих сомнений и бесконечных вопросов образы прорисовывались все точнее, обретали внешние черты, характеры, судьбы, вплоть до мелких привычек, особенностей голоса или походки. В конце концов, они получали имена. И начинался бесконечный роман: разговоры, ничего не проясняющие, взгляды, говорящие больше, чем слова, поступки, всему противоречащие.
Рано или поздно она уставала от этой бесцельной и бесплодной игры. Она теряла всякий контроль над людьми, ею же самою придуманными; они начинали вести себя совсем не так, как ей бы этого хотелось, огорчали ее своим легкомыслием или равнодушием, надоедали своим присутствием или, наоборот, уходили, не простившись. Тогда, отчаявшись, она захлопывала, как книгу, свое воображение и бралась за какую-нибудь уже настоящую литературу, всякий раз выбирая на полках одни и те же вещи, давным-давно знакомые. Перечитанные книги – в отличие от собственных фантазий – не сулили никаких неожиданностей, они успокаивали, как приятные воспоминания, они радовали, как старые друзья.
Но в какой-то момент она заметила, что и книги, в которых она гостила, тоже не желают быть бесправными статистами, неким отвлекающим фактором, утешительным призом, – они тоже хотели влиять на события, вмешиваться в дела. Саломея с удивлением обнаружила, что весьма редко встречающиеся в повседневности предметы, явления, имена вдруг возникали, откуда ни возьмись – пусть отдаленно и мимолетно, – стоило только им быть прочтенными в одном из потрепанных томиков. К сожалению, непременным условием этих совпадений была их непредсказуемость и непреднамеренность. Стоило Саломее заранее подумать о чем-то и захотеть повторения, повторения