2
Но вот как-то под вечер в их деревушку, по недоразумению, иль по оплошности заехал, а скорей всего приволокли, принц тамошнего королевства. А недоразумение вышло такое, в дороге у кареты, в которой везли принца, сломалась ось, колесо возьми да и отвались, а чтоб починить его непременно требовался кузнец. А таковой имелся только в той деревне, где жила Юленька. Ну что поделать, карету надо доставлять туда, а ведь она очень тяжёлая, вся в убранстве да увесистых вензелях. Принца, для облегчения веса кареты, конечно, попросили покинуть оную и поехать дальше верхом на лошади. Однако ехать на лошади принц отказался, а скорее всего, просто не мог, и на то были веские причины.
А заключались они в том, что принц этот, был известный увалень, веса необъятного, да к тому же ещё и лентяй, вот потому-то вылезти из кареты он и не захотел. Тогда лакеи к тому боку кареты, где была сломана ось привязали большую орясину, и потащили её в деревню волоком, а принц так и остался сидеть внутри. Еле-еле, с большими трудностями, но к вечеру карету доставили в деревню. И даже сразу кузнеца нашли. Однако принц выходить наружу так и не собирался, сидит там упёрся и ни в какую. Но чинить-то карету надо, а для этого она должна быть пустой. Вот тут-то вся сопровождавшая принца свита и стала его выманивать, упрашивать под разными предлогами, вылезти наружу.
– Ваше высочество, а там море есть,… пойдемте, прогуляемся по бережку,… посмотрите, какой закат начинается,… какие там краски… какой вид открывается… – канючат лакеи, умоляют его, уговаривают.
– Краски,… а что краски?… – перебил их принц, и слова вставить не даёт, – а их съесть можно?… они что съедобные,… а я проголодался, есть хочу,… а вы мне краски тычете… – капризничает он и кривиться.
– Это верно ваше величество,… краски не едят,… но зато, там рыбка имеется… – раболепно отвечает ему свита.
– Рыбка и краски!… ну что же, вместе это уже интересно,… пойду-ка я, пожалуй, посмотрю… – оживился принц и стал быстрей выбираться из кареты. Уж так на него подействовало словосочетание, «рыба и краски». При этих словах он сразу вспомнил о натюрмортах с форелью, которые предлагал ему писать его учитель рисования, придворный художник.
И вот тут надо пояснить, что у принца помимо тяги к обжорству была ещё одна страсть, он с детства любил рисовать. И какая из этих двух ипостасей его больше привлекала, он и сам до сих пор не мог разобраться. Иной раз, занимаясь живописью, принц забывал про еду. Однако когда эти два понятия сливались вместе, он приходил в восторг. Уж так он обожал и то, и другое. Придворный художник научил его практически в совершенстве владеть кистью, и принц бывало, с упоением писал натюрморты, в коих присутствовали различного рода продукты питания. И это сближало его с учителем, ведь тот тоже любил поесть и тоже страдал от своей полноты. Уж больно она им