На это Осип Давидович отреагировал живо, до конца не поверив, и вдруг признался, что был уверен: Николаю нравится именно она, Софочка.
– Я нравлюсь? – фыркнула Софья Лазаревна, чувствуя, как загорелись щеки. – Да я уже старуха…
– Ты ещё ого-го, – пьяненько польстил Осип Давидович и обнял её так, что ей стало больно. – Сейчас ляжем в постель и проверим…
– О-ся-я… – осуждающе протянула Софья Лазаревна, ловя себя на вдруг возникшем (это бывало нечасто) желании, и может поэтому не стала больше ничего говорить, а ускорила шаг…
12
Сентябрь прошёл в привыкании к преобразившимся одноклассникам, октябрь – в трудах, стимулируемых и учителями, и классным руководителем, и родителями. И на ноябрьские праздники решено было расслабиться, проведя вечер исключительно для десятикласников, по-взрослому, с застольем – по чуть-чуть сухого вина, всё равно ведь, если захотят, выпьют, а так – под присмотром будут. И хотя на составление новой праздничной программы не было времени, каждый постарался что-нибудь приготовить.
Софья Лазаревна восстановила с ансамблем старый репертуар и выучила пару новых песен из становишейся всё более популярной, но не совсем поощряемой английской группы «Битлз». Преподаватель английского языка на одном из уроков по рекомендации органов образования напомнил, что «битлз» в переводе с английского – всего-навсего «жуки» и что песни волосатых певцов ничего существенного не несут, явно уступая песням отечественным. Но это не повлияло на выбор, композиции «жуков» были выучены в первую очередь. К тому же их песни, тем более на английском языке, непонятные большинству, были не столь опасны, как те, что в последнее время каждый день хрипло неслись из окон общежития. Блатного певца звали Владимиром Высоцким, и, к великому удивлению учителей, он оказался актёром одного из столичных театров, даже снимался в кино. Песни Высоцкого явно толкали молодёжь на кривую дорожку, поэтому было решено пойти на уступку, пусть поют «Битлз», лишь бы никто не начал хрипеть под Высоцкого…
Ноябрь начался с сильных морозов и неожиданно раннего северного сияния. На праздники мороз чуть поубавился, и самые отчаянные девчонки прямо из дома пришли в нарядах, совсем не соответствующих сезону. Светлана тоже сшила платье. На этот раз оно отличалось длиной, чуть-чуть прикрывавшей трусики и абсолютно не скрывавшей коричневых стройных ножек.
По поводу трусиков (в такой-то мороз недолго застудиться!) и длины платья (на пять сантиметров хотя бы длиннее, зачем заводить мальчиков?) перед выходом из дома у Софьи Лазаревны с дочерью произошёл неприятный разговор. Но ультимативное Светланино «либо так, либо никак» заставило Софью Лазаревну уступить, ещё раз молча утвердившись в выводе, что они совсем перестали понимать друг друга. Она обратилась за поддержкой к Осипу Давидовичу, но тот поступил антипедагогично,