– Прости, – услышала я сзади шепот, – ты была на первом отделении?
Я обернулась.
Мужчина, чуть постарше меня, с рябоватым неровным лицом, живыми ярко-синими глазами, как будто с другого лица, плохо очерченным ртом, дрябловатым подбородком, но довольно густыми каштановыми волосами, в которых еле-еле стала намечаться проседь на висках, улыбался.
Я покрутила головой, чтобы удостовериться, что он смотрит на меня. Да, на меня. И так, как будто он по меньшей мере – мой одноклассник или дальний родственник, который приехал в Москву, собственно, именно из-за меня.
– Вы мне?
– Тебе.
– Почему на «ты»?
– Значит, тоже опоздала, – сокрушенно покачал он головой. – А я хотел узнать, играл ли Лёша «Фантазию до мажор»… Он так оригинально ее решает… Программки у тебя нет?
Я отвернулась. Что за ерунда. Я его знаю? Нет. Но он меня знает, кажется… Смотрит ведь так, как будто знает по меньшей мере сорок лет. Как раз в песочнице когда-то и познакомились.
– А ре-минорную токкату играл, не запомнила? Он там одну такую штуку делает… Профессора наши ругаются, никак не успокоятся. Стаккатными триолями несколько тактов играет…
Я пожала плечами.
– Не знаю.
– Ясно…
Я понимала, что человек сзади меня или путает меня с кем-то, или же хочет вот так запросто познакомиться. И что в этом плохого? Когда последний раз со мной кто-то знакомился? Папа одной моей девочки, у которого умерла жена, и он мается теперь с тремя детьми? Я с детьми ему помогла, но даже разговаривать с ним долго по душам у меня не получилось. Потому что не было никакого интереса. Я не могу общаться с мужчиной лишь потому, что он мужчина и я ему симпатична, потому, что он хочет этого общения. Я уже думала об этом. Наверное, у меня какой-то сломанный ген. Ведь для женщины по природе ее нормально отвечать на ухаживания, влюбляться в ответ. Но это не про меня. Иначе я уже давно бы не была одна. Хотя я и не одна, а с Маришей. Пока, по крайней мере.
Мариша как раз послала мне фото: она, Илюша, очень погрузневший в последнее время, и даже на фото было видно, что уже сильно подвыпивший, и его вторая жена. Одной рукой Илюша обнимал жену, другой – Маришу. Маленькой девочки в кадре не было. Кто-то их фотографировал. Казалось, что Илюша стоит с двумя своими дочерьми, постарше и помладше. Высокая, изящная, но крепкая, широкоплечая и серьезная Мариша казалась на фото старше, чем сильно накрашенная и очень глупая Илюшина жена.
Я завидую ей? Почему тогда сходу называю ее глупой? Вид у нее такой? А какой сейчас вид у меня, что человек вдруг так со мной заговорил? Умный вид? Сомневаюсь.
– Я не знаю, что именно он играл, – ответила я так, чтобы закончить разговор. – Я программку купить не успела, а на слух точно произведений не знаю.
Синеглазый