Приведенные выше сталинские слова производят на меня сильнейшее впечатление, потому что вызывают целый ряд исторических сравнений и параллелей, почти мистических, от которых невозможно уйти.
Вот первое: черная дата, когда был подписан акт, положивший конец Советскому Союзу, буквально совпала с днями начала ровно 50 лет назад контрнаступления советских войск под Москвой. Тогда, в 41-м, многим это показалось (да и поныне кажется!) невероятным чудом. Но оно свершилось и при всей вроде бы невероятности имеет абсолютно реальные, сугубо конкретные основания и причины.
Замечу: то, что в Кремле был Сталин, который потом, в мае 45-го, и поздравит соотечественников с Великой Победой, что Сталин в роковой момент истории оставался в столице, не покинул Москву, тоже входит в число тех причин. Но самое основное, конечно, – советский социалистический строй, который он олицетворял, и партия коммунистов, им возглавлявшаяся. Кто бы что ни говорил ныне, а величайшая историческая правда, признанная в конце концов и самими разгромленными врагами нашими, состоит именно в этом.
Так что же получилось? В декабре 41-го, стоя насмерть, не щадя себя и борясь до последнего, повернули вспять мощное войско, снаряженное всей Европой и уже готовившееся ликовать на улицах и площадях столицы Советской страны. А полвека спустя, точно в это время, хотя не было такого огромного вражеского войска на подступах к Москве, состоялось, по существу, подписание акта о капитуляции, разодравшего Советскую страну на части…
Место подписания тоже оказалось символическим. Ведь здесь, совсем рядом, – Брестская крепость, где за полвека до этой тайной предательской операции враг столкнулся с невиданно героическим советским сопротивлением. А теперь – сдача без сопротивления…
Так что же произошло 8 декабря 1991 года? Как это могло произойти?
То была тайная операция предательства. Помню, 10 декабря 1991-го я улетал в командировку в Душанбе. Оттуда уже доносились известия о первых всполохах гражданской войны, в которой потом погибнет мой многолетний коллега по «Правде», наш собственный корреспондент в Таджикистане Отахон Латифи. А тогда прозвучавшее накануне «беловежское заявление» резко усилило тревогу за положение на всей территории Советского Союза, взорванного предателями.
И вот неожиданно рядом со мной в самолете оказался президент Таджикистана, с которым прежде всего хотелось мне встретиться в столице республики. Собственно, президентом Рахмон Набиевич Набиев стал к тому времени совсем недавно, две недели назад, до этого я встречался с ним как с первым секретарем ЦК Компартии Таджикистана. Но по каким же делам был он в Москве в столь горячий момент? Отвечает:
– Михаил Сергеевич приглашал посоветоваться о будущем Союза.
Я был поражен! Надо же, Ельцин сообщает из Беловежской Пущи о роспуске Советского Союза, а Горбачев в это время проводит в Москве совещание… о будущем этого самого Союза. Невозможно такое принять всерьез. Что же это – мероприятие для прикрытия? Маскировочный туман?
Уверен, именно так и было. До чего мы ошибались (многие, во всяком случае), видя в «противостоянии» Ельцина и Горбачева нечто серьезное! Были-то реально два предателя, действовавшие в одном направлении, соревновавшиеся, кто более угодит «вашингтонскому обкому», кого больше похвалят и восславят.
Эта ревность, трудно скрываемая, и теперь прорывается у Горбачева. По-моему, когда в связи с юбилеем выдающегося предателя президент РФ Д. Медведев вручал ему высшую награду сегодняшней России – орден Андрея Первозванного, – тот думал: «А Ельцину-то вы, Дмитрий Анатольевич, на его юбилей памятник белоснежный открыли! Мне за мои заслуги такой при жизни полагается». Ну а будь жив Ельцин, как бы завидовал он пышному торжеству, устроенному в Лондоне в честь Михаила Сергеевича.
Нынешняя российская власть и провластные СМИ совершенно очевидно каждый раз испытывают затруднения, какой же из двух этих «исторических фигур» отдать в оценках их заслуг пальму первенства. Действительно, преимущественность вклада в уничтожение социализма, советского строя и Советского Союза нелегко меж них установить. На сей счет в народе говорят: «Два сапога – пара». Или еще: «Хрен редьки не слаще». Это, кстати, стоило бы всем помнить ныне при оценке других возникающих во власти пар…
Итак, тайный характер проведенной Ельциным операции плюс невмешательство Горбачева, по мнению многих, и обеспечили успешный ее результат. Даже некоторые, казалось, компетентные люди все еще считают: прояви тогда президент СССР решительность и твердость, беловежские подельники были бы арестованы и отданы под суд как государственные преступники.
Однако, думается, ныне должно быть уже окончательно ясно: главное – не в отсутствии твердости и решительности у Горбачева или руководства КГБ. Главное в том, что Горбачев не был против. Конечно, он об этой операции заранее знал, она была тайной не для него, а для страны. Он же, давно поддерживавший негласные контакты с Ельциным, стал фактически участником заключительного акта по демонтажу СССР.
Такова