И всё-таки своим криком она их напугала. В комнату, которая, к счастью, была не заперта, вбежала соседка Людмила.
– Ты что, милая? – наклонилась она над диваном.
– Мне очень плохо.
– А где же муж? А где же мать, наконец?
– Не знаю.
– Как так «не знаю»? Оставить тебя одну в таком положении? Молоденькую?.. Первородку?.. Кто может себе такое позволить? – Соседка засуетилась.
– Ну-ка, девка, собирайся, а я побегу вызывать машину.
Ойкая и сгибаясь пополам, Наташа всё же собрала необходимые вещички и оделась сама. Вскоре пришла и машина. В комнату вошли двое в белых халатах. Наташе вдруг стало страшно: куда же её заберут? И где Максим?
– Кто с ней поедет? – спросил врач.
– Я поеду, я! – заторопилась Людмила, поглаживая и успокаивая растерянную Наташу.
Всю дорогу в машине Наташа плакала…
НОВАЯ ЖИЗНЬ
Роды были тяжелыми. Лишь к утру закричал во все свои легкие Наташкин первенец. Она знала, что Максим ждет только сына. Почему-то отцы больше чтят сыновей, и ей, Наташе, очень не хотелось, несмотря ни на что, чтобы на её мужа сказали: «Ну и бракодел!»
Завтра спросят: «Кто?», а он ответит гордо: «Сын!» И её, Наташку, все еще больше полюбят за такой подарок мужу…
Так всё представлялось ей, измученной от тяжелых схваток, с прокушенными губами, с кровяными жилками в глазах. Представила, как Максим, узнав о сыне, прилетит к ней с радостью и букетом лучших цветов, как будет обнимать её и целовать, боясь притронуться к маленькому комочку в кроватке.
Максим пришел. Правда без цветов и не первым. Цветы и поздравление с рассветом принес ей от имени всех ребят Вадим Горин. Его визит не обрадовал Наташу, наоборот, огорчил: она хотела видеть вместо Горина своего мужа, своего Максима.
«Максим, видно, проспал, – думала она, глотая слезы. – Нет и нет! Он, наверное, был здесь ночью и караулил под окном. Ушел домой и вовремя не проснулся», – оправдывала мужа, как только могла, но тревога с каждой минутой нарастала.
Позже узнала, что Максима ночью здесь не было. Защемило сердце, что-то застонало в набрякшей молоком груди.
«Но у меня есть теперь сын! – возликовало вдруг её сердце. – Мой сын и моя радость! Всё остальное – не столь важно.»
А сын, которому с первых секунд его появления на свет она отдавала все свои чувства, самые нежные, самые первые и последние, и чувствовала, что никогда еще в своей жизни не испытывала такой сильной и щемящей радости, от которой у нее вырастали крылья, а сын был настоящим маленьким тираном: по ночам кричал, капризничал, никому не давал покоя.
И этого крикуна с первых же дней она полюбила так, что сама не понимала этой всеобъемлющей любви, и умирала от страха при малейшем его недомогании.
Ничто и никто не существовал для неё, кроме маленького горластого комочка. И хотя не всё равно было, каков Максим