– Рейм, – Шабрири улыбнулась, впуская парня в квартиру. Она была в футболке под горло. На шее висело несколько кулонов с крестами, на руках – перчатки-сетка, на пальцах – кольца с черепами, и образ дополняла лиловая юбка. На ногах были тяжелые ботинки на платформе. – Хорошо, что приехал. Германа, правда нет: он уехал на съемки, его пригласил один журнал.
– Здорово, – выдохнул Рейм, снимая пальто.
– Вина? – спросила девушка.
– Давай.
Рейм прошел на кухню, отметил, что в доме тихо, нет привычно играющей музыки.
– Такая тишина, даже не по себе, – сказал Рейм.
– Я только что приехала. Еще не успела включить, – девушка улыбнулась и, поставив бокал с вином перед Реймом, села напротив.
– Сегодня виделся с Ониксом, – сказал Рейм, сделав глоток. – Отдал мне ключи от квартиры Марго.
– Он сильно переживает, его можно понять. Когда мы видели его на похоронах, он очень плохо выглядел, но держался мужественно. Такой удар не каждый выдержит, но он бы не был «Ониксом», если бы бился в истерике, я так думаю. Он очень рассудительный. У него аналитический склад характера, эмоции – это не про него.
– Я представляю, каково ему сейчас. Сохранять хладнокровие, когда весь мир внутри рушится… Не каждый может. Я вчера сорвался, такой погром в комнате устроил.
– Рейм, – Шабрири с грустью посмотрела на него и, протянув руку, взяла его ладонь в свою. – Ты же все понимаешь… Она явно в лучшем мире.
– Да, – сказал Рейм, смотря Шабрири в глаза и думая о том, что не только в лучшем мире, но еще и не одна. Хотя может быть, все увиденное им была лишь галлюцинация? Марго, Дейман, этот странный перевод, Миттер.
– Ты давно видела Миттера, Ленор?
– Они же живут в Петербурге, в Москву приезжают редко – иногда на концерт какой или если такой повод представится…
«Вряд ли у готов так много праздников… Разве что похороны», – подумал Рейм.
– Они приезжали…
– На похороны?
– Да, мы все были: Эмбер с Торном, Миттер с Ленор, еще некоторые знакомые, ты их вряд ли знаешь: они из компании Деймана.
– Ну почему же, я много кого знаю, – вздохнул Рома, выпустив руку Шабрири. – Миттер ничего не говорил?
– Нет, они очень обособленно держались с Ленор, мы разве что поздоровались с ними. Похороны были красивыми…
Рейм с грустью улыбнулся.
– Пойдем в студию, – сказала Шабрири.
– Зачем?
– Сейчас увидишь.
В студии, которая когда-то служила комнатой Рейма, произошли значительные перемены: теперь она еще исполняла и роль гостиной. Один из углов был выкрашен в черный цвет, здесь стоял черный кожаный диван, был журнальный столик, а на стенах висели фотографии различных музыкантов, друзей и Германа.
– Марго, – сказал Рейм, смотря на фотографии.
– Да… –