Вологжанин. ВЛАДИМИР ИВАНОВИЧ КАЗАНЦЕВ

в плечах. Каторга его не сломила, а только развила физически. Крепко сшитый Гоша обладал завидным здоровьем: до трескучих морозов ходил без шапки и рукавиц и даже не чихал. Сейчас его круглое веснушчатое лицо, поросшее мягкой пшеничного цвета бородкой, было серьезным. Его земляк, пришедший с последней партией каторжан, передал ему плохие вести. Сестра Маша с мужем уехала в Петербург, оставшийся один, отец загулял и замерз. Сорокалетний жилистый Артюха был «оборотнем» – так на каторге называли тех, кто бежал. После побега он добрался до дома, покуролесил там, был пойман, отодран плетьми и вернулся на пятнадцатилетний срок. Сметаной Артюху прозвали за белый цвет волос. Разговор шел о побеге, поэтому шептались тихо и секретно.

      –Надумал, Медвежонок? – спросил Пилипенко.

      –Меня теперь ничто не держит, а впереди еще семь лет.

      –Уходить надо, – вмешался Сметана, – А то косые взгляды начали бросать.

      –Разговоры идут, что генерал Кукушкин вас зовет, – подтвердил староста.

      –Значит, до начальства дойти могут, – заметил Гоша.

      –Так что, если надумали – с Богом.

      –Может, завтра? – вопросительно посмотрел на товарищей Артюха, – Доберемся до Сретенска, а там не пропадем. У меня знакомые есть.