– Твои выводы о людях… Они касаются только подов, или военных тоже? – что-то такое было в её словах, что заставило меня проникнуться и задуматься.
– Извини, Вереск, но военные тоже порой продвигаются вверх не благодаря победам на поле боя и храбрости, а по другим причинам – тем же самым, что и у подов, как вы их называете. Но служба накладывает свой отпечаток, и замешанное на крови врагов честолюбие – уже не такое уж и отвратительное. Оно честное, прямое, правильное, – женщина вновь задумалась, и сочла за нужное добавить. – Ну… по крайней мере, мы, альты, так его воспринимаем.
– Ты со мной очень откровенна сегодня. Спасибо.
– Не за что, милый мой мальчик: ты располагаешь к откровенности своими делами и чувствами. Мою честь ещё никогда не защищали столь изобретательным способом… Да и, признаться честно, обычно я сама её защищаю. Это… слишком непривычно, но… приятно. Вот оно как, оказывается, женщине, когда рядом есть мужчина…
Постоялый двор, куда меня привела «отдыхать» альта, был, в самом деле, неплох. На первый взгляд, конечно. Огромный обеденный зал с целыми двумя люстрами, каждая на добрых пятьдесят свечей. «Магические!» – подсказала услужливая память. Такие могут гореть почти бесконечно, куда ярче обычных восковых или жировых, да ещё и не воняют! Была в зале и пара каминов – гости могли расположиться и возле них. Вот только сейчас особо и вариантов не оставалось, так как люстры не горели, и единственным источником света служил этот самый обычный огонь в каминах. Народу также было немного. Но столы у самих каминов уже оказались заняты, пришлось выбирать места чуть поодаль.
Трактирщик к нам не вышел – не иначе, у него таких благородных посетителей хватало и без нас. Шустрая официантка, слишком фривольно разодетая для женщины современных имперских нравов, бойко приняла заказ; уже удаляясь, она умудрилась бросить любопытный взгляд на мою спутницу и другой, по-женски заинтересованный, на меня. От этого, второго, взгляда у меня зашевелилась… альта под боком. Она в очередной раз подтвердила умение распознавать эмоции и мысли. Распознала. Накрыла мою руку на уголке столешницы своей и подарила такой ВЗГЛЯД, что бедовая официантка тут же вылетела у меня из головы.
Подали яства, и мы с энтузиазмом на них накинулись. Женщина, вкушавшая своё любимое сырое мясо с травками, окончательно расслабилась, окружающий её ореол ярости почти полностью увял. Мы молчали. Слова были сказаны ещё на улице, теперь можно было спокойно их переваривать, запивая трогательной взаимной нежностью. Когда мы закончили с ужином, трактирщик всё же подошёл. Его интересовало мнение альты. Весьма, между прочим, предусмотрительно: офицер привычен и понятен, а вот эта взбалмошная бестия… Лучше убедиться, что ей всё понравилось, а то