Впрочем, времени на «Фауста» практически не было. Положение на фронте не радовало, поэтому срок обучения в разведшколе дважды сокращали, доведя его до 10 месяцев. Учились в ближнем Подмосковье, по Ярославской дороге. Осенью сорок первого года, в наиболее тяжёлые дни и недели обороны Москвы курсанты с особенным напором рвались на фронт, проходивший от них в сотне-другой километров.
Вилор помнил, как к их общей радости от начала контрнаступления Красной Армии под Москвой добавилось особенное ликование курсантов-москвичей, среди которых была и Таня. Девушка вместила все свои эмоции в одно-единственное слово:
– Наконец-то!
Её глаза впервые за несколько бесконечно долгих месяцев тревог сияли счастьем. Скубжевский радовался вместе со всеми, но одновременно вспоминал родной Минск, до которого от линии фронта было ещё так далеко. Догадавшись о причине грусти Вилора, Таня тогда подошла к нему и мягко провела по плечу рукой:
– Ты только потерпи! Потерпи совсем немножко. Видишь, как мы теперь наступаем! Скоро в Минске будем, совсем скоро. А я никогда в Минске не была! Ты мне его покажешь?
– Конечно, Танюша. Обязательно покажу! Минск очень красивый, тебе обязательно понравится. Вот только, – у Скубжевского предательски задрожали губы, и он ничего не смог с этим поделать, – вот только никого у меня там теперь нет. И не только там. Совсем никого. Один я на всём белом свете.
– Ты не один! – Таня старалась его переубедить, хотя и понимала, что ничем не может помочь горю Вилора. – Мы же все с тобой… И я тоже!
В тот врезавшийся в память день Скубжевский осознал, что Таня не просто девушка, которая ему нравится. Он понял, что нашёл свою любовь. И теперь в его жизни нет больше невыносимой пустоты. Вилор представил себе, как они с Таней, отмечая после войны день нашего наступления под Москвой, всегда будут помнить, что для них это ещё и личный праздник, о котором знают только они двое. Вот только бы дожить до победы и увидеть, какая жизнь тогда наступит.
Вилор не признался Тане в своих чувствах ни в тот день, ни после. Он панически боялся услышать от девушки что-то вроде: «Извини. Ты очень хороший человек, надёжный, верный, искренний, умный. Но ты для меня только товарищ. И ты обязательно ещё найдёшь своё счастье. А мы останемся друзьями». Подобные фразы Скубжевский встречал в кино и читал в книгах, всякий раз глотая слёзы. Невыносимо больно было бы услышать их от Тани.
Вилор никак не мог понять, как в действительности относится к нему Татьяна. С одной стороны, она с радостью заговаривала с ним сама и даже дарила украдкой нежные взгляды, а с другой – словно очерчивала невидимую грань, через которую не позволяла переступить.
Скубжевский боялся, что после окончания разведшколы их с Таней дороги разойдутся. Поэтому его радости не было предела, когда выяснилось, что их вместе направляют на задание через линию фронта. Да ещё в Белоруссию. Правда, не в Минск, а в леса и болота Полесья. Впрочем,