– Я до сих пор надеюсь, что ты вернёшься.
– Прости, Винсент, но нет, и это не обсуждается, – ставлю жирную точку в нашем разговоре.
– Но…
– Винсент, у меня погибли родители. Мама, которая хотела, чтобы я стала певицей; папа, который хотел, чтобы я брала от жизни все. Но их больше нет. Нет моей карьеры певицы, нет моей мечты стать певицей, нет моей популярности, которую я так желала – все погибло вместе с родителями.
Винсент сел за стол и потер переносицу. Я понимаю, что он очень хочет, чтобы я вернулась, но я не могу. Без родителей нет и мечты, которую они воплощали в жизнь.
– Прости.
– Все в порядке. Это ты меня прости. Хотя бы в фотосессии примешь участие? Макс хочет сфотографировать тебя на обложку журнала и сделать лицом магазина одежды.
Ого! Это все интересно, но меня можно будет легко узнать, ведь на сцене я выступаю почти в полутьме.
– Можно я подумаю денечка два?
– Да, конечно, – на его лице появляется улыбка. – Как твои дела? Как школа, солнышко?
Я ухмыляюсь тому, как он меня назвал. Когда мне было шестнадцать лет, он впервые меня так назвал. Было приятно, но в то же время я обижалась, ведь я была взрослой.
– Да пока что все нормально. У нас в классе появился новый ученик. Его зовут Лео. Как я понимаю, его мама родом из Америки или другой страны за границей. Он меня раздражает и все издевается. Но я в долгу не остаюсь, я ему делаю все в отместку.
– Вот правильно. Так и надо с ними. Подростки – это такие жестокие люди. Ведь в подростковом возрасте у ребенка может что-то заклинить, и он становится алкоголиком, наркоманом, убийцей или вором.
– Ни все становятся такими, есть и добрые подростки, которые желают тебе добра.
– Конечно! А я и не говорю, что все плохие.
– Марина совсем не изменилась, – подмечаю я.
– Да. После твоего ухода она не работала дня три, наверно узнала о смерти твоих родителей раньше, чем мы все. Ведь она часто общалась с твоей мамой и с твоим папой.
– Да, я знаю. Я вообще хотела, чтобы об этом никто не знал, ведь пресса может об этом узнать. Все писали в газетах об их смерти, о моем лечении в психиатрической клинике.
– Ты была в психиатрической клинике?! – ужасается Винсент.
– Винсент, ты когда последний раз в руки газету брал? – он поднимает палец верх и хочет что-то сказать, но я перебиваю: – Я не имею в виду как подкладку под кофе.
– Тогда очень давно, – его рука бессильно падает на колено.
– Ладно, – я смотрю на часы, висящие на стене, над Винсентом. – Мне пора, еще уроки делать, а скоро экзамены.
– Да, конечно. Заходи еще.
Я обнимаю его на прощание и выхожу за дверь. Я так рада была его увидеть. Еще нужно поговорить с Мариной и тогда точно все.
– Привет, – сказала я, складывая руки на стойку.
– Ну что,