Я боюсь ехать в Хабаровск по той причине, что мое сердце может не выдержать эмоций, и я сойду с ума или покончу с собой, не вынеся тоски. Я бы вернул даже безумного отца – пусть и дальше запирает меня в туалете, путь бьет, лишь бы вся боль вышла из него, чтобы его опустошенная душа вновь заполнилась бы радостью. Той радостью, что ощущают верующие в храме. Радостью тишины. Но моя душа как сгоревшая церковь – потерявший кров и семью, я страдаю. Нет мне спасения среди людей, среди объятий, я их не принимаю. Я не прячусь в женские руки. Я не ищу спасения в удовольствиях. Я не пью. Дальний Восток и, в частности, моя земля манит меня к себе. Я хочу на могилу к деду, но я страшусь этого. Сильные и
такие глубокие эмоции переполняют меня…
На зиму отец арендовал небольшой склад в подземном хранилище. Вместе с ним мы ездили туда грузить мешки с картошкой, банки, консервы. Склад этот находился глубоко под землей, на минус пятом этаже. Снаружи это обычные гаражи, а внутри – целый подземный рой. Тут люди хранили свои вещи. Коридоры темные и гулкие, я слышал капли воды – то таяли сосульки. Температура тут была около нуля градусов. Мы спускались с ним в катакомбы. Если я пропускал нужный поворот, отец то и дело кричал на меня, толкал рукой. Было не по себе. Я был как зомби, управляемый некой силой извне.
Мы находили нашу кандейку, включали голую лампочку и на деревянный настил складывали мешки с картошкой. Таскали их на своем горбу. Помещение было сухое – отец боялся плесени и постоянно чем-то смазывал стены. Зимой же помаленьку забирали еду домой. Это было время достаточно сытое, тяжело было только весной, когда запасы заканчивались. Но до Нового года мы были сыты. Не было только мяса, но иногда мы закупали красную рыбу, которая стоила копейки, складывали ее в бочку, солили и потом отрезали от туши нужное количество. Рядом стояла бочка папоротника, бочка рыбы, бочка яблок. Отец научился делать из ворованных груш брагу и пил ее. От этой браги здорово сносило крышу. Он еле стоял на ногах, ничего не мог выговорить, но при этом утверждал, что мыслит ясно и чисто.
Когда я поднимался с отцом на поверхность, мне казалось, что случился апокалипсис, и вот мы, люди, живущие в подвалах глубоко под землей, выбираемся впервые за много лет поглядеть на небо. Но небо темное, все затянуто тучами. Радиоактивная зима продолжается много