– Да, господин, – прохныкала Сильвия.
– Встать можешь, ученица? – сказала Ирэн. Сказала без злости, даже с неким сочувствием.
– Д-да-а… госпожа наставница…
– Неважная из меня наставница, – вздохнула врачевательница. – Не уберегла тебя.
– Не уберегла? – удивился мужской голос, тот самый, что говорил про «дикую силу».
– Конечно, Джиакомо. Внешнее воздействие видно невооружённым глазом. Думаю, на неё накинули петлю и вытащили.
– Накинули? Петлю? У нас в Долине? – хором усомнились и Трагне, и уже упомянутый Джиакомо.
– Быть такого не может, – недоверчиво бросила женщина, наверное, та самая Джулия.
– Чужие заклятия в Долине мы б почуяли сразу! – пропыхтел ещё один мужчина, похоже, названный Сеферардом.
– Ну, или, возможно, её сцапали где-то в лесу, – предположила Ирэн. – Сильвия, скажи, только честно – ты выходила за посты? В лес уходила?
– У… уходила, ы-ы-ы…
– Не реви, глупыха. Наделала ты делов, напекла пирогов, так что всем теперь тошно, как говорила моя нянюшка, это верно. Ну да ничего. Мы тебя вытащим.
– П-правда?..
– Правда, правда. Только расскажи, где эта дрянь к тебе прицепилась.
Сильная, хоть и тонкая рука целительницы решительно взяла Сильвию за предплечье, потянула вверх, помогая встать.
Не поднимая головы, чтобы не выдать себя взглядом, Сильвия потащилась следом за чародеями, старательно шаркая ногами.
Спустились по лестнице, миновали прихожую, вышли в сад.
– Брысь! – погнала Мескотт замешкавшегося гоблина-метельщика, что замер с разинутым ртом, глядя на Сильвию, тащившуюся явно под конвоем.
Гоблин аж подпрыгнул на месте, от испуга выпустив метлу из длинных зеленоватых пальцев. И – надо ж так – верхний её конец стукнул чародейку прямо по лбу.
Трудно понять, как оно так вышло, однако ж вышло.
Сильвия успела спрятать улыбку.
Несчастный гоблин замер, оцепенев, а потом весь затрясся, словно в лихорадке, и бухнулся на колени. На него уже надвинулся толстый Джиакомо – в просторном коричневатом плаще, высоких сапогах и вычурном белом парике, что он носил, несмотря на теплый день.
– Ва-ва-ва…
– Сечь. Кнутами, – рявкнул толстяк, прищёлкивая пальцами.
Стража – в полном боевом облачении – выросла как из-под земли.
И это оказались не люди. Высоченные, плечистые великаны с грубыми, рыхлыми, словно вылепленными из непропечённого теста лицами, со свисающими сальными прядями редких волос, пудовыми кулаками и без признаков какого бы то ни было разумения в маленьких поросячьих глазах.
– Доб! Хоб! Взять его, – брезгливо бросила целительница, утирая лоб батистовым платочком. – Сечь.