Христианство. Три тысячи лет. Диармайд Маккалох

церкви, но затем распространившейся далеко за ее пределы (хотя и не всем известной). Греческие поэты, подражая ему, также начали писать гимны; в результате современная православная литургия включает в себя поэзию и гимнографию в намного большей степени, чем литургия Западной латинской церкви. В сирийской музыкальной традиции гимны исполняются монотонно и энергично – совсем не так, как в традиции православных греков или русских. Более того: в богослужении сирийских православных христиан из Эдессы, которые в 1920-х годах были изгнаны из родных мест и сейчас живут у самой границы, в сирийском городе Алеппо, сохранились совершенно особые литургические распевы. Потомки беженцев из Эдессы, построившие в Алеппо церковь Святого Георгия, справедливо гордятся своим наследием: непрерывная многовековая традиция сохранила в их общине, быть может, древнейшую музыку христиан.[357]

      Сирийская богослужебная традиция

      Однако музыка – это лишь часть сирийского наследия. Музыка – одна из составляющих молитвы. В сирийских церквах, прежде всего в той, что известна как Ассирийская церковь Востока (о ней мы подробнее расскажем в главах 7 и 8), но также и в тех частях церкви, что со временем признали авторитет кафолической церкви Запада, сохранилась и регулярно используется древнейшая в христианстве евхаристическая молитва. В наше время она лежит в основе служб церковного года, а также обрядов крещения и рукоположения; название ее – Литургия Фаддея и Мария. Фаддей и Марий – имена людей, почитаемых в Сирийской церкви создателями этого богослужения; однако практически нет сомнений в том, что эту литургию служили в Эдессе уже в конце II столетия. Это единственное в христианском мире богослужение, чрезвычайная древность которого подтверждена самыми тщательными исследованиями и проверками современных литургистов.[358] Мне довелось побывать в церкви христиан, изгнанных из Багдада и нашедших убежище в Дамаске, еще скорбящих о последних бедствиях Сирийской церкви, – и вслушиваться в торжественные слова песнопения, родившиеся в Эдессе почти два тысячелетия назад:

      [Величию Твоему, Господи, поклоняются тысячи тысяч существ небесных, мириады мириад ангелов, множество духов, служители духа и огня с херувимами и святыми серафимами, имя Твое хвалят, восклицая и прославляя: «Свят, свят, свят Господь Саваоф, Небеса и земля полны славы Его!»…]

      Сирийцы жили по обе стороны «плавающей» границы между Римом и его восточными соседями; это означало, что церковь распространялась как на восток, так и на запад. В начале III века Бар-Дайсан говорил о христианских общинах в Центральной Азии (районы бывших советских республик Узбекистана и Туркмении), а еще дальше на юг, на острове Харг в Персидском заливе, найдены христианские захоронения, датируемые серединой III века. Парфяне к новой религии относились терпимо. Перемены к худшему произошли после основания в 220-х годах империи Сасанидов: первый шах Ардашир был внуком зороастрийского первосвященника, а идеология новой империи строилась на восстановлении персидских традиций, прежде всего зороастризма.[359] Отношения между кафолическими христианами и манихеями были достаточно напряженными, но именно из-за значительного сходства их религий, особенно взглядов на Иисуса Христа. Зороастризм, напротив, был религией древней, с презрением взиравшей и на новое откровение христианства, и на его формирующееся учение о Троице. Подобно