Христианство. Три тысячи лет. Диармайд Маккалох

образом, смерть Иисуса как в умах свидетелей, так и в сознании позднейшей церкви оказалась неразрывно связана с закланием ягненка, которое совершается на Пасху. Хлеб ритуальной трапезы Иисус назвал своим телом, а вино – своей кровью. Густая смесь образов смерти, жертвоприношения, избавления от бедствий и благодарности за это избавление, перейдя в обряды христианской церкви, породила главное таинство христианского богослужения, называемое Евхаристией. Это слово сохранилось и в современном греческом: оно означает «благодарение». Ведутся бесконечные и, скорее всего, неразрешимые споры о том, как связано это таинство с дохристианскими иудейскими богослужебными традициями и ритуальными благодарениями. Очевидно, однако, что в предшествующей традиции ничего подобного не было. С древнейших времен при совершении этого таинства повторяются слова Иисуса, предложившего ученикам совершать его в воспоминание о нем; так это и делается – как повторение последнего ужина, который разделил Иисус перед арестом с двенадцатью апостолами.[141] С тех пор сила и тайна Евхаристии, связывающей распятого Спасителя с теми, кто отныне и до конца времен будет преломлять хлеб во имя его, приносит христианам радость, благодарность, глубокое благоговение… а также раздражение и злобу, когда они принимаются спорить о том, что же это таинство означает.

      Рассказы о Страстях – возможно, древнейший связный материал в евангелиях; скорее всего, вначале эти истории публично читались в общинах, вместе с рассказами людей, знавших Иисуса, о его жизни, страданиях и Воскресении. В отличие от двух повествований о Рождестве, они совпадают во многих деталях и производят впечатление рассказа о реальных событиях; однако в той своей форме, которая дошла до наших дней, они несут в себе и некое сообщение, впоследствии ставшее для церкви проблемой. Казнили Иисуса римляне; однако подтолкнули их к этому храмовые священники, разъяренные и напуганные смыслом его проповеди. В сущности, отзывы Иисуса об иудейской религии были не более возмутительны, чем слова многих других ревнителей благочестия до него или в его время. Он не представлял ни политической, ни богословской угрозы хрупкой стабильности в стране. Неевреи уничтожили потенциального еврейского лидера – так же, как задолго до этого убивали маккавейских героев. Это подчеркивает и титул, отныне неразрывно связанный с последними часами Иисуса – как рассказывают, надпись на его кресте: «Царь Иудейский». Этот титул, как и «Сын Человеческий», в позднейшей церкви почти не использовался – тем большего внимания он заслуживает. «Царь Иудейский» – неизбежный рефрен, проходящий через весь рассказ о Страстях… хотя несколько десятилетий спустя политическая ситуация сложилась так, что он стал для христиан очень невыгоден.

      Так кто же виноват в казни Иисуса

      Большинство христиан не стремились враждовать с Римской империей, и потому роль римлян в этой истории скоро начали преуменьшать. В повествовании о Страстях основная вина переложена