Гость вроде потихоньку приходил в себя. Протянув руку, он взял бутылку водки и сделал пару больших глотков. Я огляделся в поисках чего-нибудь, чем бы можно было запить или закусить, но в комнате из съедобного был только Румпель, который все это время прятался за диваном, из полусъедобного фикус, стоящий на полке, над монитором. А из несъедобного – пятый день лежащий рядом с клавиатурой сухарь. Я повернулся к незнакомцу и смущенно развел руками, мол, извиняй, мужик, бананьев нема. Однако, тот, похоже, вкуса водки даже не почувствовал. Выдохнув, он еще раз посмотрел на меня и начал запихивать рубашку за пояс. Преуспев, он поднялся, накинул свою шинель и деревянными шагами направился в коридор. Я посмотрел ему вслед.
– Спасибо, – глухо сказал он, не оборачиваясь, – еще вопрос: я сейчас где?
Мне снова отчетливо послышались металлические нотки в его голосе.
– В коридоре. У меня в коридоре.
Незнакомец обернулся и, внимательно посмотрев мне прямо в глаза, тихо произнес:
– Какой город?
Потом повел плечами, поправляя свое пальто, отвел взгляд и спросил, словно ни к кому не обращаясь:
– И какой год?
Я оторопело посмотрел на него. У меня даже мыслей никаких не было в тот момент. Я, конечно, много читал разного рода фантастических произведений и, что уж греха таить, неоднократно представлял себя на месте главного героя, попутно отмечая, что вот уж кто-кто, а я-то точно таких идиотских поступков совершать не буду. Я, напротив, буду крайне логичен, выдержан, всегда готов к любым неожиданностям. И вот, пожалуйста! Передо мной стоит невесть откуда взявшийся человек, который каким-то образом оказался у меня на кухне, минуя дверь, понятия не имеет, в каком он находится городе и даже больше – какой сейчас год на дворе. А все, на что меня хватает – это, хлопая глазами, промямлить: «Новосибирск. Две тысячи тринадцатый». И что дальше делать в этой ситуации, я понятия не имею.
Раненый гость коротко кивнул и взялся за дверную ручку. Хотелось бы сказать, что вот именно в этот момент я почувствовал, что никогда его больше не увижу, что вот он выбор между старой жизнью и новой, что победила храбрость, и я окликнул его…
Ничего такого, разумеется, не произошло. Я просто стоял и смотрел, как он открывает дверь и переступает через порог. Я даже думать особо ни о чем не думал. Все события последних тридцати минут разом навалились, и единственное, что крутилось у меня в голове, это что сейчас очень неплохо было б все-таки сесть и выпить.
Дверь протяжно заскрипела и захлопнулась. И я понял, что у меня руки не просто дрожат – ходуном ходят. Кое-как доковыляв до комнаты, я рухнул на диван. И тут на меня навалились все последние события. Меня заколотило, будто я стоял на морозе в одной футболке, и из глаз в три ручья полились слезы. Причем я понимал, что реветь-то