Я буду молиться за нас.
Оба связанных мужчины были крепко сложены, не уступая в мускулатуре друг другу. Воинственно настроенный эллин был обладателем гривы черных курчавых волос захваченных тесемкой на лбу. Аластор громко засмеялся, его смех загрохотал в утренней тиши подобно грому. На их разговор конвоиры не реагировали так же безучастно продолжая сопровождать телегу.
– Безумец! Как ты можешь молиться тому, кого ты видел только в своих видениях?
Того кто по твоим словам еще не родился и рожден не будет?
Леонид одумайся!
Мужчина, которого звали Леонидом грустно и мечтательно посмотрел вдаль.
– Полотно времени бесконечно как и сам творец его создавший, он не был рожден или кем то создан, его нельзя увидеть, или услышать, но он везде и повсюду, лишь единицам дано проявить его волю через себя, таких мы считаем богами, пророками, святыми. Ты сможешь отрицать, что если раздавить виноград и дать ему побродить он станет достойным вином.
– Это нет, обрадовался переходу на любимую тему о вине Аластор.
– Я отрицаю что вино из завтрашнего дня может наполнить мой кубок сегодня, а как бы я этого желал, так же я с трудом могу представить как тот кого нет правит нашим миром и всеми богами когда то существовавшими, или существующими.
– Вот потешил меня перед смертью хвала Зевсу, что мы погибнем рядом, будет веселей плыть через реку с хмурым Хароном.
Аластор смерил конвоиров пытливым взглядом, по очереди играя мускулами и пытаясь ослабить мокрую веревку которая впилась в его тело. Пошарив пальцами рук насколько позволяла веревка, трогая грубо отесанные доски телеги он искал гвоздь, кусок острой ракушки или что то острое что позволит разрезать веревку.
И тогда он размножит своими кулаками кувалдами головы этих неотесанных, как и их телега варваров.
– И нет более власти, чем его, единого бога.
Продолжал уверено свою речь Леонид. Часть которой к своему счастью прослушал Аластор, сын спартанки он как и многие спартанцы привык разговаривать мечом больше чем языком.
Он уважал и любил Леонида как брата, снисходительно терпя его речи, за которые другой мог уже давно получить по зубам кулаком.
– Ибо падут сотни и тысячи от слов его и не приблизятся к истинно верующим.
– Какой веры? Спросил раздраженно Аластор, мозг, которого начинал кипеть от болтовни Леонида.
– Скажи мне? Как один бог может за всем уследить? О бедный философ от удара об воду ты совсем потерял разум.
Упрямство Леонида начинало выводить его из себя, хотя он порой ему даже завидовал, насколько сильно верил в свои идеи философ, наполняя каждый день своей жизни смыслом.
Вот ведь как я не уступлю удар мечом, он уязвит противника в ответ словом. И протяжно запрокинув голову любуясь голубизною неба с парящими чайками, зевнул хрустнув шейными позвонками