Оставшиеся в живых моряки, слуги ордена и бойцы как могли, разгребали кучи мусора и руины, параллельно стараясь всё это починить. Но всё слишком удручённо. Разрушения настолько глубоки, что тут понадобится не один месяц работы.
Конечно, всё сделали в порту настолько, насколько это позволяли ресурсы, и требовала обстановка. Пристань для оставшихся на плаву кораблей и жильё, для тех, кто их будет латать и управлять ими.
С Великой Цитаделью всё обстояло сложнее, ибо целые уровни теперь отрезаны от поверхности. Узкие коридорчики превратились в самые опасные места, ибо обрушения могли случиться когда угодно. Глубокие повреждения зданий всё ещё представляли угрозу для голов строителей.
Чтобы начать починку Цитадели нужно спуститься на самые нижние этажи и пролить свет на то, что там кроется. Когда системы защиты, включённые Морсом, начали без жалости истребление, некоторые предатели смогли укрыться от турелей. И теперь, отрезанные от света и вентиляции нижние уровни, стали пристанищем для незадавшихся отступников и засланцев. Но команды зачистки уничтожили практически все ячейки сопротивления и строители начали частичный ремонт «Цитадели».
Однако это не самое главное в здании, что величалось Великой Цитаделью. Под массивами бетона и стотонных конструкций хранились массивы информации и узловое управление всеми системами ордена. Только благодаря стоицизму солдат Лампады удалось дать ответный удар противнику. И сейчас, под угрозой вечных обрушений, преодолев душе цепенеющий страх, слуги или «полугражданские» лица вели свою работу. Компьютеры часто глючили, связь работала с горем на пополам, под угрозой того, что на макушку обрушаться камни и бетон, люди продолжали неустанно работать, отдавая свой долг. Это восхитило до глубины души даже выживших командиров.
Всё пространство вокруг Великой Цитадели стало похоже на картины пейзажа выжженной кручи, как будто по каменистой породе прошёлся адский вихрь, вышедший прямо из глубин самой преисподней. Несмотря на то, что многие руины от полевых укреплений быстренько смели, трупы убрали и похоронили, шрамы, оставленные на земле, не поддавались описанию. Огромные воронки от снарядов, развороченные траншеи, груды металлолома, который так легко не уберёшь и всюду следы воздействия инфернального огня – оплавленные камня, песок, ставший стеклом и застывшие озёра расплавленного металла. Вся эта картина переносила раны земли на душу, делая их уже мощным клинком, режущим по состоянию, шрамируя дух человека. На душе каждого остались свои глубокие шрамы, не поддающиеся лечению.
Больше всего пострадал запад острова. Именно там молот, и огонь войны оказался тяжелее всего. Развороченная скальная порода, камень, чуть не ставший песком из-за адского жара, разлетевшиеся куски бронетехники и расчёты анти корабельной артиллерии, подобные зловещим призракам, напоминающим о самой жуткой и мрачной войне в истории ордена. И ковры тел, которые быстро прибрали.
На западе острова быстро возвели кладбище.