Немного странно, что все чаще вместо супруги, порой даже на официальных встречах с главами других государств, в кадре регулярно фланировала знаменитая собака президента – большой, мохнатый и добродушный сенбернар Тони. Тони и ножки Буша, собака и руки Ширака, не говоря уже о неподражаемой радости хвоста при визите тезки Блеера… Удостоенный всех протокольных почестей и ласк, этот сенбернар мог бы гордиться перед собратьями уникальной коллекцией ароматов мировой политической элиты. При этом тихо и мирно лежащая у ног Разина огромная собака активно участвовала в переговорах, напоминая гостям о ядерном потенциале страны.
Даже самая полная видеотека хроники оставляла впечатление, что с супругой президент встречается реже, чем со стюардессой на трапе борта номер один. У Инны в голове даже зародилась мысль, что и среди политиков, как среди духовенства, бывают белые и черные клобуки. Хотя на монаха он вроде бы тоже не походил.
В Останкино по этому поводу, конечно, гуляло немало слухов. Точно было одно – бизнесмены и чиновники знали, что протаскивать какое-то решение, как водилось при других лидерах, методом русской репки – последовательно подключая жену и дочку – уже не получалось, а Жучку, то бишь, пятидесятикилограммового Тони, соблазнить было и того сложнее. Тони порой одним только взглядом обеспечивал провозглашенный хозяином постулат о равноудаленности представителей бизнеса от власти. Но не забывайте, ведь и в сказке решающим-то было участие последнего персонажа, серой мышки, которые в Кремле, как в любом историческом здании, конечно же, водились. Роль их в кремлевской иерархии незаметна, зато чуткостью и аппетитом, знанием всех потайных ходов и ловушек обладают отменными. И притом каждая уж, конечно же, гораздо богаче своих сородичей церковных. Их жизнь могла осложниться лишь однажды, когда на одном из выступлений президент вдруг заговорил о жирных котах, но позже выяснилось, что он имел в виду банкиров, с которыми у мышей были вполне сложившиеся отношения. Мышам ведь всегда выгодно перекармливать котов.
Разин действительно интересовал Инну. Поначалу чисто профессионально. Впервые это был не вождь в футляре, оторванный от почвы, как орхидея, взращенный без стебля и листьев на единой гидропонике из трех партийных источников и неизменно вянущий без этой привычной подпитки. Не доставленный без особых внешних повреждений сквозь пространство и время, а человек по возрасту, манерам, пристрастиям достаточно понятный и близкий ее поколению.
Через какое-то время под влиянием встреч