Иосифа, соседа дяди Алика по комнате, несколько дней назад родственники поместили в специализированное отделение больницы.
– Я просил нашего социального работника, чтобы мне, по возможности, подселили ивритоговорящего соседа.
– А русскоговорящий тебе не подходит?
– Ты зря иронизируешь, – обиделся Алик. – Мне в моем положении необходимо постоянное общение на иврите, иначе я перестану понимать передачи на иврите, которые я постоянно слушаю, да и с персоналом я должен объясняться на приличном иврите.
Альберт Вильдерман (второй слева) в редакции «Бейт Нелли» с только что вышедшей в свет книгой воспоминаний на иврите. Крайний справа – автор этих заметок Владимир Шапиро. Апрель, 2008, Тель-Авив
Тут надо заметить, что иврит дядя Алик начал учить в 1992 году, когда в возрасте семидесяти лет репатриировался в Израиль. Профессор-медик, крупнейший ученый в области фтизиатрии, он весь свой выработанный годами навык постоянной умственной работы направил на изучение иврита. Его, как он выражается, дипломной работой по ивриту стала опубликованная на иврите книга воспоминаний.
– Но русские передачи ты все-таки смотришь.
– Смотрю, конечно, одно другому не мешает. На русском языке я смотрю передачи по истории, искусству, научно-популярные. Очень люблю слушать Басовскую в цикле «Эхо истории». Правда, не все её передачи для меня одинаково интересны, на прошлой неделе была передача о Талейране, так я не узнал для себя ничего нового. А вчера я слушал какую-то, не помню фамилию, ученую даму в передаче «Именем Сталина». Она рассказывала о том, почему население стран Восточной Европы в массе позитивно восприняло приход к власти коммунистических режимов. В основном, дама сделала упор на то, что бедные люди, крестьяне, рабочие получили в этих странах возможность продвижения по службе, а их дети получили доступ к образованию. И это, конечно, правильно. Идея социального равенства ранее неимущих и униженных, безусловно, привлекала людей. А ведь было еще одно обстоятельство, которое примиряло на каком-то этапе жителей стран Восточной Европы с зависимостью от Советского Союза – чувство защищенности от германского реваншизма. Но об этом в передаче говорилось вскользь и только в связи с Польшей, а ведь, по существу, после войны была перекроена вся карта Восточной Европы, и новые границы нужно было защищать.
– Я плохо представляю себе довоенную карту Европы.
– Если хочешь, я мог бы тебе кое-что рассказать по этому поводу.
– Хочу, конечно!
– Начнем с событий, произошедших в конце войны. К концу войны, в 1944 году, все страны Восточной и Центральной Европы стремились улучшить отношения