– Лет десять назад на этой поляне росло две сосны, так близко друг к другу, что казалось они обнимают друг друга. А потом кто-то одну срубил. Вон ту, – и он пальцем показал на пенек уже покрывшийся толстым слоем какой-то растительности.
– И чего?
– А вторая потом засохла, словно не могла жить одна.
– Бред.
– Может быть и бред, но как было, так и рассказываю.
– Ну и при чем тут Люська? Ее десять лет назад ещё не было.
– Не было. Тут немного другое, – Кирыч не знал стоит ли рассказывать Светке ту историю, которой гордиться он не мог априори. И что она скажет, услышав ее? Начнет жалеть? А ему это было не нужно.
– Что другое-то?
ирыч достал вторую сигарету, прикурил ее от первой и привалился спиной к сосне стоящей на краю поляны.
– Несколько лет назад, когда родители только привезли Люську…
И он рассказал ей про звонок Марины, как он упросил отца отвезти его на дачу и что потом произошло.
– … в горле напильником будто прошлись, а Люська под боком воет и дрожит вся. Потом уже Катейка с Женькой приехали, знатно я тогда от нее получил, а на утро Женька вторую сосну срубил. Чтобы мне не повадно было. Вот такие пироги с капустой. А Люська видимо место это хорошо запомнила.
– Ты совсем больной что ли на голову такое творить?
– Больной не больной, какая сейчас разница. Тогда мне казалось, что у меня в жизни смысла не было. Я думал так будет правильно. Мозги раскисли и поплыл.
– Дурак ты. А о родителях подумал?
– Нет. Ни о ком не думал. Тошно было так, что… Короче не важно.
– Ты больной, а если бы тогда веревка не лопнула?
– Тогда мы бы не встретились…
Света смотрела прямо ему в глаза и не могла понять, что Кирыч мог так сделать. Не вязалось все это с ним. Он всегда знал, что и как делать, а тут…
– Ты ее так сильно любил?
– Тогда казалось, что любил.
– А сейчас?
– А сейчас я понимаю, что это были гормоны, неустойчивая психика и низкая самооценка.
– Ага. Тиран с низкой самооценкой, – Светка прижалась к нему и замолчала.
Ее пальцы нервно дёргали пуговицу на кармане его куртки. Девушка громко вздохнула, словно собираясь с силами.
– Я к маме приехала, торт купила ее любимый, а она мне с порога нотации читать стала. Мол она меня вырастила, выучила, а я тварь такая неблагодарная. Ее бросила, уехала к черту на кулички, в общем не дочь, а одно название. Я ей объяснить пыталась, а она не то что слушать, слова сказать не даёт. И чем дальше, тем хуже.
– Мне надо было с тобой ехать.
– Чтобы ещё ты огреб?
– Не огребли бы. Может для проформы бы покричала и успокоилась, а так ты одна была. Вот она и сорвалась.
– Ты ее что ли защищаешь?
– Нет, просто она за тебя переживает.
– Нормально так переживает. До слез