Но меня опасностью не отпугнешь. Я, конечно, не диггер, не особо люблю по подземельям и техническим каналам лазать, но и в отказ, если что случится, не пойду. Джокер знает, кого в напарники брать. Это я в прошлый раз Шнурка на себе вытащил, когда тот в темноте в колодец упал и ногу сломал. Куратору мы тогда втюхали, что Шнурок со старого гаража на задворках интерната упал. Куратор нам не поверил, на рожах, видать, было написано, что врем, да и воняло тогда от Шнурка, как от дохлой крысы: изгваздался в канализации, но мы стояли на своем, и деваться ему было некуда. Оформили, как несчастный случай за пределами интерната, а гараж потом втихую снесли. А Шнурку в ногу вкрутили шесть титановых винтов, чтобы кости срослись, обещали через год снова операцию сделать – снять винты. Но только год еще не прошел.
С тех самых пор куратор глаз не спускал ни с меня, ни с Джокера. Ну и как водится, наскреб Джокеру на дело, а мне – на штрафы. Чего теперь об этом вспоминать, дело прошлое. Не совсем, конечно, прошлое, но для Джокера уже точно все в прошлом: и куратор, и Ираида, и весь наш интернат, и даже я.
Ну я его и спрашиваю:
– Ты что, валить собрался?
А куда валить, не спрашиваю, потому что меньше знаешь, лучше спишь, а то куратор притащит к себе в пыточную, – так мы называли его отдельный кабинет для допросов, да заставит отвечать на полиграфе, а не понравятся ответы, вкатит тебе дозу пентотала, и сам расскажешь все, как миленький. И даже инспектор не поможет, – все по закону. С двенадцати лет – можно и пентоталом. А малолеток – в карцер. Та еще дыра.
Но Джокер и не собирался мне ничего рассказывать, кивнул просто, да и все. И спрашивает:
– Пойдешь или сачково?
– Пойду, – отвечаю, – чего не сходить?
Ну мы договорились с ним встретиться после занятий, мне надо было в общагу заглянуть да из тайника кое-какую снарягу выгрести.
Еле-еле я оставшиеся занятия высидел. Если бы там физкультура была или еще что-нибудь интересное, вроде древней литературы, оно, может, еще и ничего. Но литератора у нас нет, сократили. А психологию отношений вела все та же лидер Ираида. Причем, не понимала совсем наша старая дева, что в реальности все ее ученики в этой самой психологии шарят – лучше Фрейда и Юнга вместе взятых. А попробуй без психологии выжить у нас в интернате! Даже Джокер-одиночка и тот свое место знает. Знает, к кому и как подойти, кому сколько дать на лапу, чтобы легче жилось. А те, кто не знает или сопротивляются, те долго не живут! Тут куратор Ромберг все быстро пронюхивает, знает, подлец, чем это ему грозит, разборки да убийства в интернате ему не нужны, и он под предлогом слабого здоровья переводит таких бедолаг в централ под Тверью. А из централа никто и никогда не возвращался. Из централа не сбежишь, да, говорят, и не захочешь. Напичкают таблетками под завязку, и будешь смотреть всю оставшуюся жизнь на небо через решетку. Хотя и это, может быть, тоже слухи. Раз никто оттуда не возвращался, откуда же