Но мы знаем, что на этих врачей-убийц повесили «лечение» Жданова и Щербакова. А Берия в тот период не был министром МГБ, он не отвечал за безопасность членов правительства (лечение – тоже вопрос безопасности). Но первым делом, прекращение которого инициировал Берия после смерти Сталина, было «дело врачей». Чего так оно Берию беспокоило?
Не потому ли он спешил выпустить на волю эскулапов и представить это дело сфальсифицированным, что в феврале 1939 года именно Л.П. Берия был наркомом НКВД-НКГБ и именно он отвечал за безопасность Н.К. Крупской, как государственного деятеля?
В книге о К.Е. Ворошилове я высказал подозрение, что действия Лаврентия Павловича после смерти Сталина больше похожи именно на то, что он не пытался расследовать убийство Вождя, а предпринимал шаги по предотвращению этого расследования. Слишком подозрительно выглядит прекращение «дела врачей», если к истории с лечением А.А. Жданова чуть внимательней присмотреться. Жданова лечили так, что это только преднамеренным убийством и можно назвать.
А тут еще и Крупская. А незадолго до «лечения» Надежды Константиновны попал под расстрельную статью Генрих Ягода, который «организовал» эскулапов «оздоровить» Максима Горького.
Кто-то может поверить в то, что наши органы и их нарком после Горького сквозь пальцы смотрели на то, как в Лечсанупре врачи заботятся о пациентах, членах правительства и руководстве партии? Берия не проверял, насколько лечение Крупской было адекватным? Не было ли там вредительства?
И совсем уже «загадочным» выглядит нахождение лечившей Надежду Константиновну бригады врачей в почти полном составе в числе подозреваемых в убийстве Жданова и Щербакова.
Согласитесь, это подозрительно. И действия Берии в одном случае, когда он выпустил их из тюрьмы, бездействие в другом случае, когда не было расследования смерти Крупской, выглядят крайне подозрительно.
Я стал заново разбираться со всей литературой о Л.П. Берии, особенно с той ее частью, написанной людьми, которых можно отнести к историкам-сталинистам. Говорите – ссылки и список литературы? Ну так я и стал в них копаться. Сказать, что я был удивлен обнаруженным, – это ничего не сказать. Я был обескуражен и шокирован.
Если вы думаете, что такие персонажи, как Резун-Суворов, Солженицын, мой горячо «любимый» Стариков, врали в своих трудах больше других, то вы ошибаетесь. Это не чемпионы.
Как это ни прискорбно, но именно историки-сталинисты в этом забеге рвут финишную ленточку. Вот я сейчас и займусь некоторыми самыми передовыми, так сказать, в этом ремесле персонажами. И посмотрим, как будет выглядеть наша история, если отбросить их ложь.
В «Ворошилове» я писал, что если фигуру Климента Ефремовича поставить на то место, которое он по праву занимает