– Старичок, ты думал, кишиневские грабители говорят голосом инженера «Счетмаш» Мити Ольханкенштейна? – говорит он.
– Ха-ха-ха-ха, – смеется голос за спиной.
Звяканье ключа в замке. Митя чуть вздыхает. И протягивает горшок с геранью в сторону двери. Та приоткрывается. Крупно – маски-чулки на головах бойцов засадного полка (такой был у Донского еще во время Куликовской битвы, так что евреи многому научились у русских, Солж был прав в монументальном труде про «200 лет вместе». – Примеч. В. Л.). Вращаются глаза…
Лестничная клетка. От двери в сторону Мити стремительно несется что-то металлическое – это альпеншток, в Кишиневе 60-х вообще был очень развит туризм, – и втыкается прямо Мите в лоб.
Крупно – пораженное лицо Мити, который заваливается спиной вниз.
Еще крупнее – глубина, на которую альпеншток вошел в кость лба Мити. В голове несчастного почти все острие. Это великолепный удар. Но именно он и губит обладателя альпенштока. Тот – сухонький, подвижный мужчина, больше похожий на подростка, – одним прыжком появляется из-за двери и, ухватившись за альпеншток, выдирает его из головы несчастного Мити. Но так как орудие засело в голове жертвы очень глубоко, сразу сделать это у убийцы не получается.
Показан сухонький Анатолий, который стоит на карачках над камерой – мы видим его как бы глазами уже мертвого Мити – и дергает изо всех сил рукоять альпенштока. У него выражение лица человека, который решил сыграть в лотерею на деньги, вырученные от продажи квартиры, и уже понял, что у него вряд ли что-то выгорит, но еще надеется на чудо…
Анататолий совершает два рывка, после чего мы видим множество рук, ухвативших его за плечи.
Лицо Анатолия моментально становится спокойным.
Он сам, без какого-либо принуждения, встает, поворачивается, идет в квартиру – руки на нем, но видно, что просто контролируют, не понуждают, – заходит в комнату, берет табуретку, ставит под люстрой, идет к балкону (руки на нем все время), берет оттуда моток веревки – видно, что человек реально собирался сбежать в Саяны, – делает петлю… Закидывает на люстру. Говорит в камеру (лицо крупно):
– Уже можно?
Ему отвечают. В момент ответа выражение лица меняется с обреченно-стоического, как у Петрония, которого никто, впрочем, в момент смерти не видел, до протестующего – как у молодого человека, у которого нашли рак, причем не только нашли, но еще и сообщили об этом.
– Гуревич, не все сразу, – отвечают ему.
– Где Арик? – говорят ему.
Крупно – лицо девушки на больничной койке. Она осунулась, спит, но во сне вздрагивает…
Крупно – лицо Анатолия, оно все красное, кровь, синяки, раскрытый в беззвучном вопле рот без зубов вообще, один из людей с чулком на голове держит в руках что-то типа клещей (с учетом того, что это НИИ, СССР и т. п., пусть будут пассатижи. – Примеч. В. Л.).
Крупно – уже подсушенный, мумифицированный трупик кошки…
Ни