– Колян, что с тобой стряслось? От тебя пахнет, как от банки рижских шпрот семьдесят пятого года, да и выглядишь не лучше.
Стас был традиционно прямолинеен, потому что количество аргументов побывавших на его мужественном лице, выработали иммунитет к любым методам физического воздействия. Сеня помалкивал, потягивая поочерёдно водочку и синтетический яблочный сок с витаминами. Он давно перестал понимать, что происходит, осознавая одновременно тщетность любых попыток это изменить.
Беззубый быдло-гопник вытер скупую и явно притворную слезу засаленным рукавом, и поведал свою историю:
– Я с ростовскими тусил. Они платили сперва нормально. Туда-сюда, принеси-подай. Потом они прознали, что я корешил с омичами. Вломили мне хорошенько. Зубы выбили, ребро сломали. Сказали, что если увидят ещё на районе, будут мне гайки. Меня кнетлонги подобрали. Честное слово, Стас, лучше бы добили… Как от них дохлятиной прёт, писец…
– Вот, чья бы корова мычала, гладиолус ты хренов. Мылся когда в последний раз? Эх… Короче, идёшь сейчас со мной. В душевой отсек дуешь. Носки – штаны и какую-нибудь менее вонючую шмотку я тебе точно найду… А то, что на тебе – сжечь, как после чумы. Это жесть полная. Как можно было скатиться в такое днище? Ты же нормальным мужиком был!
Николай, понимая, что жалеть его и не планируют, признался:
– Да я ссал выходить из подполья несколько месяцев. Отлавливал лохов, сбивал мелочь, курево, бухло. Потом тебя встретил. Есть таки справедливость на свете!
– Угу. И она была в тот момент, когда тебе ростовские дали люлей. Всё остальное – твои личные страдания хернёй. Если ты и жертва, то исключительно плохой контрацепции родителей.
– Стас. Ну чё ты? Я тебе бабок должен? Бабу твою увёл?
– Денег ты мне реально должен. Но лингам с тобой. А бабы у меня не было так давно, что я уже и забыл, для чего она нужна. Кстати, – обратился он к Арсению, – Вот тебе живой пример, что я ещё нормально живу и нихрена не маргинален.
– Не лучший пример для сравнения, – парировал Сеня, ожидая реакции Коляна. Тот шмыгнул носом, покосился на интеллигента, но промолчал, понимая, что не в тех нынче условиях.
На фоне пьяный мужик в шестой раз заказывал «Оренбуржский пуховый платок», а его товарищи играли в желания. Одному из них выпало намекнуть бармену на нетрадиционную ориентацию. Половина посетителей приготовилась смотреть, как бедолага вылетает с пинка из заведения. Вот, когда секунды реально казались часами.
Кульминация затягивалась – бармен куда-то свалил за очередной порцией бормотухи. Смертник терпеливо его ждал, обдумывая формулировку и попутно представляя собственные похороны.
Когда волосатый кавказец в потной майке – борцовке показался из проёма, что едва вмещал