Мы бы погрешили против истины, связав отмеченную идиосинкразию исключительно с внутрироссийскими явлениями. В 60−70-е гг. прошлого столетия в Западной Европе была объявлена война всем идеологиям. Культурная индустрия начала «доказывать», что «любая попытка глобального объяснения мира, любая цельная концепция реальной действительности сама по себе ошибочна и вообще невозможна, поскольку реальная действительность с ее противоречиями и поворотами совершенно непостижима и непредсказуема»258. Отсюда, как показывал итальянский писатель Энцо Рава, в повседневную жизнь внедрялся антиинтеллектуализм, наука и разум «ставились к стенке», внедрялось «мировоззрение паранормального», а на этой основе пропагандировалась концепция потребительства, раскованность и непринужденность в общении, отмена семьи, государства, узаконение нетрадиционных отношений и т.д., и т.п. Банальные мотивы в низах вели к метафизическому восприятию мира и постклассическому теоретизированию в верхах. Не без оснований замечено: «Новая юридическая картина мира эпохи постмодерна своей апологией размытого, сегментарного, плюралистического правопорядка, по существу, легитимирует отказ от универсального и общего права в пользу ситуативного и партикулярного, а в конечном счете − юридической войны всех против всех. Постклассическая юриспруденция – это юриспруденция возвращения в доправовое социальное состояние, существующее за рамками нормативных принципов формального равенства и эквивалентности. Право социальных отношений вытесняется правом социальных трансакций, юридическое содержание которых непрерывно переопределяется в зависимости от их месторасположения в обезличенной и анонимной сетевой структуре общения»259.
Ничто не ново под луной, и как не вспомнить Чаадаева, печалившегося по поводу того, что мы своего в историю не привносим. В лихие 90-е гг. в России культивировались те же сорняки, укоренявшиеся на убогой российской почве. Напрасно академик В.Н. Кудрявцев восставал против отказа от идеологии вообще, полагая все более настоятельными общественные потребности в компетентном объяснении нашей действительности, объективной оценке происходящих событий, прогнозировании ближайшего и более отдаленного будущего, полагая необходимым сохранение и развитие нравственного потенциала общества, его духовной культуры. Академик видел острую нужду в разработке проблем общественной науки